Колыбельная

– На твоем месте я бы не был так уверен в том, что он будет навещать и тебя – все же, ваши родители были первопроходцами, – ядовито промолвил Беккет.

Девушка разочаровано покачала головой.

– Да и какая тебе разница? – сурово и громко проговорил он. – Тебя ведь даже не будет существовать, пока тебя не вызовут.

Вдруг позади ребят раздался какой-то шум, и они обернулись. Мартино потеряно смотрел на них, стоя в проходе. Увидев его, Валери шокировано приоткрыла рот.

– Марти! – как только девушка направилась к брату, он исчез из студии.

Эванс застыла рядом с Ричардом.

– Что он здесь делал?

– Он привел меня сюда, – виновато откликнулся Беккет.

Парочка переглянулась. В их глазах было сожаление.

День 22

Когда Эванс вернулась в отель, никто не заговорил с ней. Марти и Ханна лишь странно посматривали в ее сторону. Девушка предпочла провести весь оставшийся день в своей комнате.

На следующее утро, за завтраком, тишина и давление стали просто невыносимыми. Чейз вместе со своим возлюбленным сидела за барной стойкой, в то время как Валери устроилась за столом.

– И долго еще так будет продолжаться? – не выдержала она, всплеснув руками.

Мартино продолжил хрустеть хлопьями с суровым видом, а Ханна несколько настороженно взглянула на собеседницу:

– Ты серьезно просто могла бы взять и оставить нас?

Этот вопрос застал девушку врасплох. Она выглядела удивленной:

– Вот как ты это видишь?

– Это то, чем оно является, разве не так? – недоумевала Чейз.

– Нет, не так. Но куда уж вам понять нечто подобное, – раздраженно ответила Эванс.

– Эй, не смей так разговаривать с нами, – жестко перебил ее брат. – Ты лишь жалкая эгоистка и ничего больше.

– Эгоистка?! – сибаритка шумно встала из-за стола. – Ну да, сердечно извиняюсь за то, что не готова тысячи и тысячи лет смотреть на твои очередные выставки и выслушивать новости с других планет, на которых я никогда не побываю.

– Знаешь, что…

– Нет, не знаю! – грубо перебила его девушка. – И знать не хочу. Ведь вас тоже мало волнует моя позиция, так почему я должна выслушивать вас?!

Все лицо Эванс пылало от злости. Она была так напряжена, что ее руки тряслись. Чувство несправедливости и отчаяния переполняли всю ее сущность. После своих последних слов она покинула номер, громко хлопнув дверью напоследок.

Ричард сидел у окна в своем пентхаусе, наслаждаясь видом на бизнес район. После вчерашнего у него в груди неприятно покалывало – он ни в коем случае не хотел подставить Валери перед ее братом, но все получилось так, как получилось. Ко всему прочему парень был все еще выведен из равновесия разговором с девушкой – все ее замечания про его отца были, как бы ему не хотелось этого признавать, достаточно верными. Много лет его мучили вопросы, связанные с его прошлым, но он не осмеливался их задать. Чем больше времени проходило, тем больше ему казалось, что уже слишком поздно к этому возвращаться.

Тут же в дверь раздался уверенный и звучный стук. Беккет, не сдвигаясь с места, промолвил «войдите», и тогда в помещении появилась Эванс. Девушка даже не взглянула на своего спутника и тут же направилась к бару.

– Я не ожидал увидеть тебя в ближайшее время.

– Ну, это же ты рассорил меня с Марти и Ханной, так что, – саркастично промолвила девушка, залпом выпивая стакан виски.

– Я уже извинился за это, – парень прищурился.

– Да-да, – собеседница безразлично помахала рукой.

– Неужели, у тебя больше нет никаких друзей, кроме меня? – в шутку заметил Беккет.

– Они все мертвы, – спокойно отчеканила Валери.

Ричард явно не ожидал подобного ответа.

– Ты серьезно?

– Следует ожидать чего-то подобного, когда заводишь дружбу с артистами, верно? – она прошла вглубь квартиры и заметила фортепьяно. – Ты играешь?

– Немного.

– Можно?

Беккет кивнул. Он молча наблюдал за тем, как девушка подходит к инструменту, как ласково ее пальцы касаются его корпуса. Она выглядела так забавно в своих домашних коротких шортах и полупрозрачной майке, через которую просвечивал бюстгальтер.

– Кем были твои друзья? – поинтересовался парень, когда спутница села и стала разминать руки.

На несколько секунд в комнате воцарилась полнейшая тишина. Затем заиграл Чайковский.

– С Сереной мы вместе занимались синхронным плаваньем, – спокойно начала Валери. – Мне тогда было где-то двадцать пять. Ей около трехсот… Волосы у нее были такого красивого пшеничного оттенка, знаешь… Как поле ржи, – она усмехнулась. – Ресницы длинные и блестящие, а глаза яркого голубого оттенка. У нее на бедре было родимое пятно в виде какого-то созвездия. А кожа такая розоватая, бархатная… Я не знаю, почему, но она всегда смеялась. Что бы ни случилось. И этот смех всегда звучит у меня в голове, когда мне становится грустно. У нее было доброе сердце, очень доброе. Марти встречался с ней какое-то время после того, как я их познакомила, но она была слишком энергичная для него. Я знала ее лет двадцать, кажется… Она ходила на различные тусовки, встречалась с кучей парней, – сибаритка как-то нехотя прикрыла глаза. – Играла на гитаре, каталась на коньках… Чего она только не попробовала за свою жизнь. А потом устала.