Колыбельная

Ну, конечно. Если кто-то и должен был говорить правильные и ожидаемые вещи, так это Хотен. Его, как обычно, мало волновало, как прошедшая встреча перепугала меня саму. Но вот попенять тем, что я посмела нарушить его душевное равновесие — святое, как же без этого…

Но я все равно невольно скосила взгляд на Беляну. Особистка старательно удерживала на лице профессионально-нейтральное выражение, но вспыхнувшие нежным румянцем щеки и горящие глаза говорили сами за себя.

Хотен действительно ей нравился.

— Я уже в полном порядке, — все-таки сообщила я, отвлекаясь от своих наблюдений.

В конце концов, мне-то какое дело? Беляна отлично знала, из-за чего мы с Хотеном расстались. Если она готова терпеть его недостатки, то кто я такая, чтобы стоять у нее на пути?

— Ты все еще бледная, — заметил Хотен и подтащил единственный стул к кровати, усевшись, будто в больнице на посещении. — Психолог велел не беспокоить тебя в ближайшие часы, но я подумал, что ты-то как раз начнешь нервничать и накручивать себя, если не узнаешь, что решило начальство.

Чтобы казаться бледной на фоне Беляны, особых усилий не требовалось, но по поводу моего неуемного любопытства Хотен был прав, и я выдавила из себя виноватую улыбку.

— Ты относительно спокойно воспринимала меня и Люта рядом, — продолжил бывший ревизор, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди. — Поэтому неясно, в чем дело: в количестве человек в связке или в твоей реакции на Найдена. Сам хочет проверить, а при необходимости — вкатить всем лошадиную дозу транквилизатора. Альтернативы операции «Колыбельная» у нас нет и не предвидится, так что я дал согласие, а Люта и Найдена никто и спрашивать не будет. Решение за тобой.

Я хмыкнула. За мной, как же. Так какому-то консультанту и доверили планирование государственно важной операции!

— Я просто передаю слова Самого, — дернул плечом Хотен. — Как по мне, он просто не знает, как выслужиться и удрать отсюда, вот и надеется на чудо.

— С чудесами у меня в жизни туго, — пробормотала я, откинув голову на подушку. — Что ж, давайте попробуем транквилизаторы. Но, если честно, мне кажется, что идея Люта куда безопаснее в плане моей эмоциональной стабильности.

— Кто бы только его послушал, — поморщился бывший ревизор. — В общем, Сам выждет часа два-три, после чего потребует повторить встречу. И, Тиш… не бойся говорить, что чувствуешь и что тебе нужно. Мы не закадычные друзья, но у нас общая цель, а тактика замалчивания проблемы показала себя не в лучшем свете. Не повторяй эту ошибку.

— Вы трое отлично знаете, что я чувствую, — напомнила я.

— Во-первых, лично я привык быть уверенным в своих мыслях и суждениях, а не метаться и сомневаться на каждом шагу, — тут же отбрил Хотен, — и твои душевные терзания ощущаются как изрядная головоломка. Какую реакцию ты хочешь получить от нас, если сама до конца не понимаешь, чего тебе хочется? А во-вторых, ни один из нас не приучен расценивать твое настроение как сигнал к немедленному действию. Да, рано или поздно до нас дойдет — но в твоих же интересах, чтобы это было рано, а не когда ты уже бьешься в истерике. Поэтому — говори. Просто говори. Если до кого-то не дойдет с первого раза, я приложу все усилия, чтобы в следующий раз он был внимательнее.

Я не сдержала нервный смешок. Обычно, когда Хотен обещал «приложить все усилия», это означало, что провинившийся будет вынужден выслушать такую нотацию, что скорее предпочтет выброситься из окна, нежели дожидаться ее окончания. Но Найден и нотации — или, того хуже, Лют и нотации…

— Лучше я сама, — невольно передернувшись, сказала я.

— Как хочешь, — согласился Хотен и поднялся на ноги. — Я свяжусь со стационаром, чтобы нам подобрали лекарства из имеющихся в наличии. Отдыхай.

Я покорно кивнула, и бывший ревизор, не прощаясь, вышел из комнаты. Беляна немедленно сосредоточилась на чесании Тайкиного загривка.

Тайка благосклонно подставляла шею, а я не знала, как удержаться от рвущихся наружу бестактных комментариев в стиле самой особистки.

— По-моему, тебя сейчас просто разорвет, — вздохнула Беляна после минуты в напряженной тишине. — Надеюсь, тебе хоть хватит ума ничего ему не говорить?

— Ты всегда в меня верила, — пробурчала я.

— Тиш, — она отвлеклась от Тайки и подняла на меня тяжелый взгляд, — он маг. Полноценный, приспособившийся и состоящий на службе, которая не подразумевает его освобождения от магии в течение всего срока контракта. А у меня фактор Келл положительный. Пока не существует механизмов скоростной очистки организма от магии, встречаться с ним — чистой воды самоубийство.

Я закрыла рот, проглотив тридцать три неуместные остроты на тему мирного сосуществования отвязной особистки и невыносимо правильного мага.

— Пока ты молчишь, это только моя проблема, — спокойно сказала Беляна. — А ему сейчас хватает и других.

От этой фаталистической решимости мне стало грустно. В тот момент Беляна так сильно напоминала самого Хотена, что все пришедшие на ум остроты показались мне грубыми и неуместными.