Колыбельная для Джона (СИ)

Дни опять тянутся одинаковой чередой скучных лекций и изнурительных часов недавно найденной подработки медбратом в хосписе в погоне заработать хоть что-то. Джон не высыпается, с тяжело больными ночные смены кажутся особенно беспросветными – находиться среди умирающих равносильно добровольной хронической депрессии. Он реже ночует в общежитии и почти перестает общаться с Майком и Жанин. Мэри сердится, настаивая на том, чтобы бросить хоспис, но Джон знает, что на одну стипендию не протянет. Ему нужны деньги не только для себя. Из-за переутомления снова начинаются головные боли. Он пропускает пару лекций по патанатомии и чувствует себя на грани отчисления. Проблемы наваливаются снежным комом, цепляясь одна за другой. Джон понимает, что с подработкой пора завязывать, она отнимает слишком много душевных и физических сил, но платят там неплохо, и Джон все время откладывает неприятное, но необходимое решение в ущерб учебе. Не видя возможности вырваться из порочного круга, он боится лишиться стипендии. Тогда все будет зря, а этого нельзя допустить. В одно промозглое утро, продрогший и промокший, Джон возвращается с очередного дежурства, едва передвигая ноги. Больше всего на свете хочется спать, но поскольку он и так запустил патанатомию, приходится признать, что поспать не удастся. Тогда душ, чтобы взбодриться, а лучше всего кофе. Джон останавливается, словно очнувшись ото сна посреди улицы, оглядывается и замечает кофейный автомат на противоположной стороне. Не думая, он делает шаг в его направлении, слышится стремительно приближающийся рокот мотора, чьи-то сильные руки хватают Джона за воротник куртки и рывком утягивают назад. Мимо на полной скорости, обдав веером грязных брызг, проносится автомобиль неопределенно-безликого цвета и скрывается за поворотом. Джон понимает, что только что избежал гибели. Сердце бьется, как сумасшедшее. Стирая грязь с лица, Джон чувствует, как дрожат руки.

- Боже, спасибо, - бормочет Джон, оборачиваясь. – Кажется, вы спасли мне жизнь…

- Не стоит благодарности, - на него смотрят знакомые прозрачные глаза, серьезно и чуть сердито, - но все же иногда лучше смотреть по сторонам.

- Да-да, - бормочет Джон, отступая, желая провалиться сквозь землю, исчезнуть, испариться, только бы этот великолепный даже под дождем Шерлок Холмс не смотрел так презрительно на его заляпанное грязью лицо.

- Тебе надо умыться, - Шерлок Холмс хмурится, - этот тип обрызгал тебя, - он на минуту замолкает. – Мы, кажется, виделись уже в клубе, ты был в компании Стемфорда, - Джон забывает, как дышать, - и в Альберт-холле. У меня отличная память на лица. Шерлок Холмс, лучше Шерлок, - он протягивает руку, и Джон не может не протянуть в ответ свою.

- Джон Ватсон, - слова даются с трудом, - Джон, просто Джон.

- Пошли, - командует Шерлок, - я живу тут неподалеку, на Бейкер-стрит. Приведешь себя в порядок. Ты же из нашего университета?

- Да, - уши Джона полыхают от смущения, - с медицинского.

- А я химик…

Он разворачивается, взметнув полами пальто, и стремительно идет по улице, а Джон, вспоминая слова Себастьяна о том, что Шерлок Холмс умеет влиять на людей, идет вслед за ним, не понимая, почему не смог отказаться, ведь держаться подальше от этого типа – самая разумная политика сохранения здравого рассудка. Джон идет за ним, словно привязанный на веревочке, сердится сам на себя и размышляет, уж не гипноз ли это в самом деле. Они останавливаются перед дверью, на которой написано «221 Б». Шерлок открывает ее, пропуская Джона вперед. Небольшая чистенькая прихожая, лестница на второй этаж.

- Нам туда, - кивает Шерлок, перешагивая через ступеньки, и Джон, делать нечего, плетется следом.

Они оказываются в уютной гостиной со старомодными обоями и ложным камином, двумя креслами, диваном, журнальным столиком, заваленным каким-то хламом. Джон оглядывается, не в силах подавить неловкость момента, переминаясь у порога. Шерлок сбрасывает пальто, вытряхивает, не очень деликатничая, Джона из куртки и подталкивает к двери.

- Ванная там, чистое полотенце возьми в шкафчике, - распоряжается он так, словно Джон его старый знакомый или младший брат, хотя они как минимум ровесники.