Колыбельная для моей звездочки

А Машенька стала жить у Соседки! И до чего же, братцы, милопорядочной женщиной та оказалась! Ни в чём Машеньке отказу нету. Хошь квашню замесить? Будьте любезны стараться! В доме прибраться? Сделайте одолжение, доставьте себе удовольствие. Завтрак приготовить мечтаете? Завсегда будем вам очень рады! Но Машенька своего счастья не понимает! Всё норовит благодетельнице досадить. Обеспокоить. То с вечера заснуть не даёт: заполночь плошками-горшками в печи гремит. А то утром разбудит: веником по полу шаркает, прибирается в доме…

– Не ленись! – бывало, кричит Соседка. – Косорукая!

А то сядут обедать. Один сухарик Машенька сгрызёт, а на втором Соседка в панику:

– Положь взад, зараза! Ишь, взяла моду дармоедничать! Сухарей на неё не напасёшься!

Плакать, братцы, Машеньке хочется от обиды, только слезами горю разве поможешь? Вот и терпит Машенька, не противословит. А когда Соседка её не видит, мундир папин волшебный Машеньку утешает: пожалуется она ему на свою жизнь сиротскую – и как-то легче на душе ей. А ночью он Машеньке вместо одеяла.

Накроется она мундиром, прошепчет:

– Ангел-хранитель, отринь папенькину напрасную смерть в бою, в строю, при сне, при воде, при огне, при всяком деле. Ангел с папенькой, а враг в стороне. Аминь.

Прошепчет и засыпает. И тогда снится Машеньке, будто сидят они с папой, свесив ноги с облака, как с высокого берега, и удят рыбу в радуге. Ну или ещё что-то хорошее снится.

Так, братцы, и тянулось время, пока однажды, в самый обыкновенный полдень, не глянула Соседка в окно. Значит, глянула она в это своё окно – и что же видит? В огороде птички ягоды с грядок клюют. Одну ягоду склевали и к другой хищными клювами тянутся.

Соседка по привычке в панику:

– Разорение хозяйству! Караул! Что делать?!

Огляделась… И надо ж такому случиться: попался ей на глаза Машенькиного папы мундир!

«Так вот кто от разорения спасёт!» – немедленно догадалась Соседка. И к тому же вещь не своя, чужая.

– Был мундиром, побудешь пугалкой! Не убудет от тебя!

Схватила Соседка солдатское обмундирование и на шест его водрузила. И воткнула шест на грядках. Бросилась Машенька защищать папино наследство, да только уж больно силы неравны! Соседкины силы совершенно превосходящими оказались.

– Цыть, малявка! – показала Соседка кулак Машеньке. – А то саму пугалом наряжу и на грядки поставлю. Караул нести и хищников отгонять будешь! Ты лучше вон ягоды собери с грядок, пока птицы всю клубнику не обклевали! И до единого чтоб экземпляра!

Сунула Соседка Машеньке лукошко, повернулась и, насвистывая, будто она не солидная женщина, а хулиганка, промаршировала к себе в дом. Смахнула Машенька слезу, вздохнула горько и принялась собирать клубнику. А клубники у зажиточной Соседки видимо-невидимо. Может, даже целых сто квадратных метров.

Одно лукошко набрала девочка. Другое. Десятое. Сотое… Устала Машенька преодолевать по пересечённой местности пространство огорода. Спина ноет, руки тоже болят, а солнце головушку печёт.

– Сделаю-ка я привал, – решила девочка и спряталась в тенёк, отбрасываемый Пугалкой. Да и не заметила, как забылась.

И тут же, немедленно, братцы, ей снится сон. И в том сне папа с Пугалкой на облаке стоят и вместе неводом черпают с неба громы и молнии…

Окликнула папу Машенька и пожаловалась ему на свою жизнь тяжёлую.

Посокрушался папа да и говорит:

– Ну-ка, Пугало, слушать мой приказ!

Пугалка по стойке смирно вытянулось.

– Приступить к выручанию Машеньки!

– Есть приступить к выручанию Машеньки! – бодро рапортует Пугалка. – Приказывай, Маша!

Обрадовалась девочка такому повороту.

– Пугало-другало, батюшкин помощник, помоги мне ягодки убрать! – скомандовала Машенька.

– Ну а если совсем тебе худо станет, если так худо станет, что и терпеть сил не будет боле, тогда произнеси волшебное слово! – добавил папа.

– Какое такое слово? – решила Машенька уточнить.

– Какое? Да то самое, волшебное! И ты это слово прекрасно знаешь, так замечательно, что и напоминать не требуется… – вымолвил папенька, вскочил на коня и был таков.

Проснулась Машенька и только хотела огорчиться, что сон такой удивительный закончился и что слова волшебного она не узнала, как вдруг видит – и глазам не верит: Пугало, братцы, действительно ожило и, подхватив лукошко, принялось, маршируя солдатским шагом, ягоды с грядок убирать!

Да ещё и припевает при этом:

Ать-два, ать-два,

Удалая голова!

Мы работы не боимся,

Мы ребята хоть куда!..

Значит, сон её действительно волшебным был?

Но недолго удивлялась Машенька волшебству – подхватила другое лукошко и давай Пугалке помогать. Помогает, а сама недоумевает: что это за слово такое волшебное, которое она знает, но вспомнить не может? И пока недоумевала – и сама не заметила, как они в четыре руки с Пугалом все ягоды собрали…

Пугало тут же вернулось маршевым шагом к месту дислокации на середине огорода и замерло по всей форме «смирно».

Вышла из дому Соседка – и уставилась на корзинки с убранными ягодами, поверить не может, что Машенька с заданием управилась. А потом и говорит: