Колыбельная горы Хого

– Отец научил, – ответила Мико. – Я случайно рассыпала угли в кузнице, обожгла отца, не сильно, но он испугался, отскочил. Всё произошло так быстро, что я до сих пор не поняла, что именно случилось. Он уронил молот, наткнулся на стойку с клинками, всё посыпалось, и что-то из этого рассекло ему предплечье. Довольно сильно. Виновата была я, поэтому и зашивать его раны пришлось мне. Я ревела и шила.

Рассказ о прошлом её немного успокоил, и руки совсем перестали дрожать, иголка стала двигаться увереннее и быстрее.

– Отец говорил мне, что делать, и пил много саке. Сказал, что так меньше болит. – Мико рассмеялась. – У него было много шрамов после войны.

– Войны с Империей Хэ? – спросила Кёко.

Мико кивнула:

– Он из семьи самураев. Война началась, когда ему было семнадцать. Папа сказал, что на ней погиб почти весь наш клан. Когда хэйцев прогнали и потопили их флот, папа женился, и они с мамой перебрались в нашу деревню. Клан возглавил его старший брат. Ещё в живых остались его бабушка с дедушкой. Но ни с кем из них я никогда не встречалась.

– Я была на той войне, – сказала Кёко. – Говорят, что там погибла половина Хиношимы, а вода в океане была красной. Этого я не видела, но готова была поверить. Из тех битв, где была я, живым не выбирался почти никто. У хэйцев были эти жуткие пушки, которые они теперь продают Хиношиме. Мне стрелы не страшны, но удар одной из пушек даже я бы не пережила. Никто бы не пережил.

– Поэтому император не боится с нами воевать? – подал голос Райдэн. – У него есть пушки.

– А ещё Шинокаге. И хэйские драконы.

– Кто? – уставились на неё Мико с Райдэном.

– Это только слухи. Но говорят, что хэйцы продают в Хиношиму запертых в огромные глиняные горшки драконов. Никто не видел, что это: настоящие драконы, магия или артефакты, но говорят, что оружие могущественное.

– Но это же только слухи? – уточнил Райдэн.

– О том, что в личной свите императора служат демоны, тоже ходили только слухи, – пожала плечами Кёко.

– И про кицунэ при дворе, – хихикнула Мико. Скорее от нервного напряжения, чем от веселья. Ситуация с возможной войной выглядела угрожающе. Со слабыми людьми можно договориться, те же, у кого есть достаточно сил, чтобы не только отбиться, но и разбить противника, могут не захотеть договариваться.

Мико вздохнула и заставила себя сосредоточиться на швах. Осталось несколько стежков до конца. Макото перестал кричать и только тихо постанывал. Мико надеялась, что та половина, что принадлежала кицунэ, ему поможет, потому что для человека он потерял достаточно крови, чтобы умереть. Отец рассказывал, такое часто случалось на войне. Рана зашита и перевязана, но человек всё равно умирает из-за того, что в нём оставалось слишком мало крови или из-за внезапной лихорадки. Хотелось верить, что ночь Макото переживёт, а завтра ему поможет Шин.

Она завязала последний узелок, покрыла рану золотой мазью, которую ей принёс Райдэн, и наложила повязку.

– Надо его переодеть в сухую и чистую одежду. И чтобы кто-то всё время был с ним. Не знаю… не знаю зачем. – Силы окончательно покинули её, и язык шевелился с трудом. – Чтобы… знать, что он жив.

– Я побуду с ним, – сказал Райдэн. – Послежу.

– Спасибо. – Мико слабо улыбнулась. – А мне нужно помыться.

– Я схожу с тобой. Только проведаю Хидэо, – сказала Кёко и повернулась к Райдэну. – А потом сменю тебя. Тебе тоже не мешало бы помыться и отдохнуть.

Райдэн благодарно кивнул, отхлебнул из бутыли и подмигнул, впрочем, вид у него был довольно нервный, руки слегка дрожали.

– Уверены, что справитесь в купальне без меня?

Кёко схватила Мико под руку и высунула язык.

– Абсолютно! Не дорос ещё на голых девушек смотреть, – засмеялась она громче, чем того требовала ситуация, и потащила Мико к двери.

– Ты и так голая! – крикнул ей вслед Райдэн, но Кёко его не слушала.

– Если боишься мыться в одиночестве, я попрошу Ханзо потереть тебе спинку.

Райдэн в ответ показал ей неприличный жест.

Кровь отмывалась плохо. Особенно из-под ногтей, но Мико усердно тёрла себя мочалкой. Юри лила на спину горячую воду из бамбукового ковша и напевала песенку, слова которой превращались в равномерный шум.

Когда Мико наконец отмылась и погрузилась в купель, полную воды и румяных яблок, в купальню вошла Кёко и с ходу опрокинула на себя ушат. Тело у неё было крепкое, мускулистое, загорелое. На бёдрах и животе бледнели старые шрамы.

– Расскажешь, как выбралась из Чёрной Пустыни? И как попала к Акире? – спросила она, устраиваясь на низком стульчике и намыливаясь. – Райдэн чуть с ума не сошёл.

– Ты знала?

– Конечно, знала! Я же не в первый раз пользуюсь этой брешью, и сказала вам не оглядываться. – Она с досадой поморщилась. – Надо было потратить больше времени и всё объяснить, но я слишком торопилась вернуться. Извини. Мы пытались понять, как попасть туда из земель Истока и вытащить тебя, но потом Райдэн вдруг почувствовал, что ты рядом. И почти сразу прибежала эта твоя акасягума, сказала, что ты у Акиры.

– Если знаешь про пустыню, то и про Странницу знаешь?

– Про кого?