Кома

Температура у больной Январь к середине дня упала до 36,4 - для неё это была редкость, и, теоретически, подобное её снижение характеризовало успех проводимой терапии. С другой стороны, внешний вид Екатерины Егоровны Николаю весьма не понравился: кожа больной была ярко-белого цвета, какой бывает у густо рыжих. На ощупь тёплая, и, пожалуй, суховатая, -пусть и с поправкой на недевичий возраст. Даже утром цвет её был другой. Что бы это значило? Давление, измеренное быстренько принесённым Николаем аппаратом оказалось нормальное, пульс тоже вполне ритмичный и наполненный. Кажется, подобная внезапная бледность кожи иногда бывает при мерцательной аритмии. Или нет? Стоит ли назначить очередное ЭКГ ­исследование?

Николай настолько задумался, что даже не сразу сообразил, что больная говорит что-то ему, а не сама себе. Оказалось, Екатерина Егоровна уговаривала доктора не беспокоиться, поскольку за исключением головной боли, дескать, чувствует она себя очень неплохо.

Кабинет функциональной диагностики, по времени уже должен был закрываться, и в любом случае раньше завтрашнего дня профессиональный ЭКГ-диагност делать описание очередной записи ему не будет. Значит - сам. Не обращая внимание на слова продолжающей уговаривать его больной, Николай засунул фонендоскоп в нагрудный карман халата и вышел, направившись прямиком в процедурный кабинет. Там снова оказалась Маша - она, кажется, работала только днями. Выслушав его просьбу, Маша повздыхала, но всё же отложила в сторону потрёпанный журнал и сняла с полки переносной «Малыш». Подойдя к раковине, она супула под струйку воды из-под крана ворох губок, - намочить, чтобы проводили ток.

- Николай Олегович, - необычно весёлым голосом спросила медсестра, когда они уже шли по коридору обратно к «шестёрке». - Музыкант, не исполняющий песни, из 15 букв - это кто?

- Инструменталист, - рассеянно ответил он, продолжая думать о странном цвете кожи старой женщины, дожидающийся их в палате. Маша на ходу подняла лицо к сероватому больничному потолку, зашептала губами. Считает?

- Главное слово в кроссворде, а мне ничего в голову не приходило, хоть убейте...

««Хоть убейте», ну надо же», - подумал он. - «Во проблемы у людей...».

Мажущая пальцы лента полезла из аппарата, когда Николай нажал на «пустую» кнопку, настраивая раскаляющуюся изогнутую иглу маркера на её ось и проверяя вольтаж. Маша ловко подключала электроды, молча и спокойно оставив ему собственно бумажную часть записи: вместе они работали не в первый раз.

«Январь Е.Е., 71», криво записал Николай на первых сантиметрах ленты, ещё до начала записи. И ниже дату и время - на часах было 16.25. В принципе, ещё вполне можно было отмассировать двоих больных по 30 минут, или одного - на 45, как вчера. Но это если поторопиться. Лента начала с шуршанием и стрекотом выползать из бобины, выписывая пляшущей иголкой пики и впадины поверх синеватых миллиметров разметки, и Николай начал привычно обозначать на ней моменты переключения Машей электродов. Вроде бы, всё было в порядке.

- Ну что же, Екатерина Егоровна, - сказал он, едва медсестра, закончив, чмокнула присоской грудных отведений и начала обрывать с щиколоток и запястий больной резиновые жгутики. - Рад, что всё нормально. Завтра я хочу, чтобы Вас всё-таки посмотрели в функциональной диагностике, -утречком, ладно?

Больная покивала, довольная его вниманием. Ну что же, это действительно, наверное, всё на сегодня. Завтра, возможно, стоит посмотреть запись вместе с кем-нибудь поопытнее, - но скорее всего эта непонятная бледность к утру пройдёт и сама собой.

Поблагодарив Машу, затем забежав на сестринский пост и быстро записав в лист назначений для больной «большую» ЭКГ на завтра, Николай побежал вниз по лестнице, держа руки на весу, чтобы не поскользнуться. На ходу он ещё раз проверил время: если не тормозить, и оставить на дорогу до Вдовых всего 15 минут, то всё ещё вполне можно успеть с массажом. Логичнее было бы, конечно, прийти чуточку пораньше, имея в виду то, что к шести они с дедом Лёшей уже должны спускаться к его соседу, но этого резерва он себе позволить не мог.

Так оно, в общем, и получилось. Двух своих «обычных» клиентов Николай массировал по те же 30 минут, что и в прошлый раз, выкладываясь на их спинах без всякой скидки на свой бок и не отвлекаясь на разговоры. Перерыв между ними пришлось сократить до пяти или семи минут, которые он, заперев на всякий случай кабинет, потратил на общение с больным Петровым, то есть «Шифоньером». Фамилия, - как у его подопечной «дамы» на терапии, но какая разница в телосложении!

- Дмитрий Иванович, - честно предупредил его Николай, - Я сегодня заканчиваю к 5.40, и взять Вас точно уже не успеваю. Если ничего страшного Вы в этом не увидите - скажете мне. С завтрашнего дня у меня обычный график. Если захотите другого врача, - тоже скажете, когда увидите меня на отделении.