Кома. Первая и вторая книги

Ваш урок не позабуду я впредь,

Душа молчит по правилам чести.
Взвести курок, смеясь — и терпеть,
Не так ли?
Ответьте, профессор.

Первая мысль, когда я проснулся была: «Где я? И как я тут очутился?» В голову лезли абсурдные мысли о похищениях, домовиках и почему-то хроноворотах. Но, присмотревшись, я понял, что нахожусь в комнатах декана. Значит, я опять бродил во сне, а он — добрая душа — не стал тревожить моих соседей. Интересно, что я успел натворить на этот раз?

Я посмотрел на наручные часы. Они показывали половину седьмого. Вопрос! Это утро или вечер? Ладно, сейчас встанем и выясним. Потягушечки-и-и…

Вошедший профессор Снейп застал меня в весьма интересной позе — потягиваясь как кошка, стоя на коленках, отклячив зад, я вытягивал вперед руки. Какой неописуемый взгляд… Я не краснею! Не краснеть, сказал!!!

— Доброе утро! — голос и интонация профессора Снейпа были просто убийственны. — Продолжайте, мистер Волхов. Не стоит стесняться, — этот гад ехидно улыбнулся. Темные колдовские глаза бесстыдно рассматривали меня. Жар на лице стал сильнее.

— И вам… доброго, профессор! — пискнул я, выходя, наконец, из ступора и заматываясь в одеяло.

— Ну, что же вы, Волхов! Продолжайте, не стесняйтесь, любопытно посмотреть, — декан изощренно издевался надо мной. Невозможный человек. Настроение стремительно поползло вниз. Это надо же так попасть… Двусмысленная ситуация…

— Вы же в курсе, что я владею отнюдь не единственным сглазом? — угрожающе буркнул я, постепенно приобретая естественный цвет лица.

— Не стоит горячиться, — отступил Снейп и примиряюще поднял руки. В правой был зажат пузырек. Профессор посмотрел на него так, как будто только что вспомнил о его существовании и протянул его мне. — Выпейте. Это бодроперцовое для профилактики. Я нашел вас в слегка неодетом виде, а вы были настолько бесстыдны, что еще и меня раздели.

Ирония так и выплескивалась из черных глаз. Интересно, с чего бы это он такой довольный?

— Волхов, а что вы помните о прошедшей ночи? — вопрос был задан с такой непередаваемой интонацией, что в голову сразу полезли пошлости. Раздел… Интересно, до какой степени?… И почему я этого не видел? И не помню… Печаль.

— А что случилось, сэр?

И тут Снейп, лучась от удовольствия и ехидства, поведал мне историю моих вчерашних похождений и неожиданной «любви» к Люпину, с которым я очень настойчиво хотел поиграть. А еще профессор показал мне флакон с ярким огоньком и нити. На мой закономерный вопрос: «А что это?», он выгнул бровь и сказал:

— Нет, мистер Волхов, это я должен спросить у вас, что это такое и можете ли вы достать еще? Вы сказали, что это смех, теперь я жду, когда из него родится фея.

Мое лицо вытянулось. В голову полезли мысли о потерянных детях, Питере Пэне и Нетландии, и тут у меня возник вопрос:

— Ээээ… Сэр, вы сейчас пошутили или я еще сплю?

Снейп смотрел на меня полных тридцать секунд. Молча.

— Вадим, я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня, — потряс он пузырьком с искрой смеха. Меня насторожило подчеркнуто личное обращение декана. Он редко говорил так со мной и, как правило, это было либо во время болезни, либо предвещало очередной зубодробительный перевод на три тома. — Я хочу, чтобы ты сам, осознанно, попытался повторить все то, что ты уже показывал. Я о синдроме Грин и твоих фокусах со светом. Сегодня я жду тебя после обеда. Не опаздывай. А теперь марш на занятия.

Слезая с кровати, я был настолько ошарашен, что даже не нашел слов для отказа и только потерянно кивнул. Открыв дверь, я уже переступил порог его покоев.

— Волхов, — догнал меня голос декана. — Ну, вы хоть мантию возьмите, я дорожу своей репутацией, а она, несмотря на свою неоднозначность, не предполагает, что по утрам из моих комнат будут выходить сонные полуобнаженные студенты.

Я окончательно смутился, завернулся в предложенную мантию и поспешил в общую спальню.

За завтраком я задумчиво рассматривал сидящих за столом девушек. С эстетической точки зрения я всегда мог оценить женскую красоту, даже будучи девушкой в прошлой жизни. Правда, тогда примешивалась изрядная доля женской зависти к более красивой сопернице. Но оценить-то мог! Старшекурсницы были фигуристые, что было заметно даже под широкими мантиями. Вообще, откровенно некрасивых ведьм я еще не видел. Но надо помнить про магическую косметику. Мало ли, что там натуральное, а что, так сказать, привнесенное.

Слизеринская староста была очень даже ничего. Густые длинные темные волосы, заплетенные в косу, изогнутые ресницы, изысканный изгиб бровей, темные глаза красивой формы, высокие скулы, изящное телосложение. И ощущение силы вокруг нее было таким мягким, обволакивающим, гармонично сочетаясь с ее элегантной внешностью.

Нет, тут мне вряд ли что-то светит, я для нее слишком юн — будем самокритичны. Доступ к телу я получу только в том случае, если она решит меня потискать, как плюшевую игрушку. Так, кто у нас тут еще есть?