Кома. Первая и вторая книги

От этого понимания где-то в глубине души плясал и звонко хохотал от счастья маленький эгоистичный ребенок, уставший от одиночества. Больше всего на свете желающий безусловной любви. Неважно от кого.

Северус вздохнул, усаживаясь в кресло и глядя на хлопнувшую за Вадимом дверь. Он вот уже второй месяц не знал, что с этим делать.

Глава 47. Шантаж, суицид и призраки

На вороньем крыле мне всегда снится ночь,

Я проваливаюсь в дупло, в нору, короче, к чертям,
И подземный твой мир всегда готов мне помочь,
Только я не всегда к его готова дарам.
Ведь на чёрных-пречерных холмах созрел виноград,
И восстали в Колхиде полки драконьих зубов,
Невозможно в себе хранить этот яд,
Так открой же в ночи виноградную драконию кровь!

Мы с Ноттом сидели на подоконнике перед классом истории и ждали, когда начнется урок. И тут подошла она. Мое персональное проклятие. На лице Лавгуд сегодня отсутствовала слегка маньячная зловещая улыбка. Она была предельно серьезна. Нотт кивнул ей, с интересом ожидая моей реакции. Поганец забавлялся. По школе уже ходили слухи про меня и эту настырную барышню. Я только стиснул зубы, чтобы не нагрубить ей. Ничего хорошего от этой кавайной няши я не ждал.

— Тео, ты не оставишь нас? — спросила она Нотта, тепло улыбаясь ему, и перевела взгляд слишком светлых глаз на меня. — Нам нужно поговорить.

— О! Ты для нее уже Тео? — ехидно ухмыляясь и игнорируя слова Лавгуд, обратился я к Нотту.

Тот только фыркнул, спрыгивая с подоконника, и ленивой походкой двинулся к классу.

— Чего тебе? — я хмуро уставился на рейвенкловку.

— Поговорить. И, поверь мне, это в твоих интересах.

— Ага, как же! Когда ты от меня, наконец, отстанешь?!

Я злился. После вчерашнего фиаско со Снейпом мне было дико стыдно. Хорошо, что зелий у нас сегодня в расписании нет.

— Я видела тебя вчера в кабинете зельеварения. И не только тебя…

Я неверяще уставился в ее серебристые глаза.

— Что?.. — ненатуральным, слишком высоким голосом спросил я. Откашлявшись, я продолжил — Что ты имеешь в виду?

— Ты знаешь. У профессора будут проблемы, если я кому-то расскажу о… ваших особых отношениях. Я даже готова предоставить воспоминания.

Я напрягся. Она смотрела мне прямо в глаза и была настолько спокойна, что мне хотелось ее ударить.

— О каких отношениях? Ты о чем вообще? — я скрестил руки на груди и хмуро уставился на девчонку.

— Не надо лукавить, ты все прекрасно понял, — она слегка прищурилась, буравя меня своим странными глазами.

Я лихорадочно думал. Что она могла видеть? Во-первых, где, во-вторых, когда? Когда я слегка подшофе возвращался с корабля? Но я ее не видел… Или разговор с Северусом? Но дверь же была закрыта? Или нет? Нет! Не может быть, я четко помню, что закрывал за собой дверь. На замок. Потому что, когда уходил, мне пришлось тратить время на то, чтобы открыть ее. Ясно, ухожу в глухую несознанку.

— Ничего я не понимаю, Лавгуд. Избавь меня от своих фантазий, — презрительно процедил я. — А насчет воспоминаний… мало ли что тебе там привиделось.

— О, уверена, ты изменишь свое мнение, как только их просмотришь, — она мстительно мне улыбнулась.

— Интересно, что же ты такое могла увидеть? — я подпер подбородок рукой и уставился на нее с интересом зоолога, открывшего неизвестный доселе вид. — Тебя прям распирает, как я посмотрю.

— Убедись сам, а потом поговорим еще раз, — она достала из сумки флакон с воспоминаниями и сунула мне в руку. — Омут памяти, думаю, раздобудешь. И, кстати, не надейся, что это единственная копия. Обливиэйт тебе тоже не поможет. Я предусмотрительна.

Она развернулась и медленно пошла прочь по коридору.

* * *

Я сидел за обеденным столом и мрачно сверлил взглядом спину Лавгуд. Какая же сука! Нет, ну вот же тварь! Она каким-то мистическим образом подсмотрела наш со Снейпом вчерашний разговор. Сквозь дверь! Блять, ну как?! Артефакт, что ли?

А со стороны мы смотрелись колоритно. Если не знать, о чем речь, то выглядит очень двусмысленно. У декана точно будут проблемы, если она решит этим воспоминанием с кем-то поделиться.

И не оправдаешься. От такого не отмоешься вовек. Получается замкнутый круг: чтобы оправдаться, нужно поделиться своими воспоминаниями, а там речь идет о более серьезных вещах. Этого мы сделать не можем.

Я устало потер глаза. После вчерашнего разговора мне было плохо. Тоска, горечь, стыд и страх — я боялся смотреть Северусу в глаза. Я просто опозорился. Как больно. Я даже не знал, как он отреагировал, но оставаться там было мне не под силу. Я боялся того, что он мог разозлиться или хуже — посмеяться.