Кома. Первая и вторая книги

Потом пришлось потратить еще несколько дней, убеждая её не трубить об этом случае на всех углах и не писать в газеты. Она таскалась за мной и зудела на ухо, как комар, о том, что нужно закатить скандал и потребовать справедливости, подключить авроров, министров, Дамблдора, Визенгамот, журналистов, Деда Мороза… Я кое-как переключил её на домовиков. Правозащитница, блин. Она меня начинала пугать своими замашками.

Северус же, напротив, был более отходчив. Он перехватил меня во время обеда, в разгар очередного спора с Гермионой и с самым невозмутимым видом велел мне зайти к нему завтра после уроков.

Однако едва мы остались наедине, самоконтроль слетел с него, как шелуха. Мужик схватил меня за отвороты мантии и затряс как куклу.

— Чтобы ты еще раз… Да как ты посмел?! Дрянной безмозглый мальчишка! Ни мозгов, ни благодарности… Эгоист! — бессвязно выкрикивал Снейп, брызгая слюной.

Глаза у него были бешеными, страшными. Таким я его еще никогда не видел. Мне, честно говоря, от такого Снейпа захотелось спрятаться подальше. Что самое интересное, когда я лежал в Больничном крыле, он ходил вокруг меня чуть не на цыпочках. А теперь, видимо, уверившись в моей адекватности, а также в том, что моему здоровью больше ничего не угрожает, он расслабился.

Он остервенело тряс меня как грушу, тыкал мне в лицо дневник и прощальную записку. Орал так, что чуть не сорвал голос, о моей беспечности, эгоизме и глупости. И, в конце концов, заключив, что я феерический идиот и малолетний балбес, в мозге которого прожитые годы не оставили никаких следов, бессильно упал в кресло.

Я молчал, виновато потупив взгляд. А что тут еще скажешь? Оправдания мне не помогут.

— Что вы молчите, Волхов? — зло и устало спросил Снейп.

— Простите, профессор, — я шмыгнул носом, несмело поднимая на него глаза. — Я просто хотел вас защитить.

— А мне кажется, что защита нужна вам, и в первую очередь, от самого себя, — ядовитым тоном отозвался декан и вымученно вздохнул. — Честно, Волхов, по вашему поведению и не скажешь, что вам тридцать с лишним лет. Вы повели себя как истеричный подросток. Чем вы думали?

— Зелье… — только заикнулся я, но Снейп меня перебил.

— Зелье всего лишь снизило самоконтроль и повысило внушаемость. Благодаря той защите, что на вас стоит, и малой порции, Скульптор Разума[14] не подействовал в полной мере. Ваша защита практически полностью его нейтрализовала. Если бы Лавгуд вас не спровоцировала, то вы бы избавились от зелья к вечеру. И никаких последствий. Оно не могло затмить вам разум настолько, что вы бездумно ринулись вскрывать вены. Что она вам сказала?

— А вы разве не знаете? — я медленно поднял на него взгляд.

— Не отвечайте вопросом на вопрос.

Я похолодел. Северус смотрел прямо и твердо со своим обычным каменным выражением на лице, однако по скрещенным на груди рукам было ясно — он всё прекрасно знал.

— Вы же знаете. Зачем? — горько спросил я.

— Что она вам сказала? — упрямо повторил декан.

Я попятился, но Снейп был быстрее. Он метнулся вперед и схватил меня.

— Ну уж нет. Ты не сбежишь. Говори. Сейчас же, — раздельно и требовательно приказал Снейп. — Что тебя так задело?

— Я… Вы… — я задохнулся, от близости закружилась голова. Его ладони жгли мои предплечья сквозь ткань рубашки словно раскаленное железо, и их жар растекался по телу, щекоча нервы в позвоночнике. Когда же прекратится это наваждение?

— Говори сейчас же.

Я растерянно смотрел в лицо профессора, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Во рту пересохло, язык не поворачивался сказать правду. Но Снейп требовал от меня этой правды, прекрасно зная ее. Зачем он меня пытает?

Прикосновение стало почти нежным, судорожная хватка на моих руках резко ослабла.

— Вадим, — вдруг спокойно и ласково заговорил профессор. Смена интонации испугала ничуть не хуже его крика. — Скажи мне. Ты же знаешь, что можешь мне доверять. Просто скажи. Я хочу услышать это от тебя. Не надо держать все в себе.

— Я… — я сглотнул, услышав бархатные слова.

Его глубокий голос ласкал меня, пуская мурашки по телу. Оно реагировало на Северуса самым предательским образом. Я обмяк и прислонился к парте, колени подгибались. Меня охватила слабость и опустошение. И я сдался.

— Она сказала, что я не нужен, что я обманываюсь. Что никому нет дела до меня, только из-за моих… — я снова сглотнул, чувствуя, как по щекам побежали слезы, и зажмурился, — талантов. Что сам по себе… Что просто так…

Снейп внезапно притянул меня к себе и крепко обнял.