Кома. Первая и вторая книги

Дом был настолько благодарен за единственную жалкую комнатку, что я даже устыдился своих эгоистичных порывов отвертеться от уборки… Минут на пять. Когда миссис Уизли увидела мою обновленную комнату, она сразу захотела подселить ко мне Рона. Я потупил глазки, шмыгнул носом и, робко поглядывая на женщину из-под челки, сказал:

— Миссис Уизли, я хожу во сне. И говорю. И кричу. Рону будет со мной неприятно спать.

Судя по лицу шестого Уизли, делить со мной шикарную чистую комнату ему уже не хотелось.

— Но у тебя столько места, — жалостливо погладив меня по голове, ответила миссис Уизли. — Как же ты в такой огромной комнате один? И тем более тебе тогда нельзя спать одному! Поставим заглушающие вокруг твоей кровати. Рон за тобой присмотрит.

Женская логика во всей красе. Как он будет за мной присматривать, если даже не услышит, что со мной что-то не так? Вот же упертая дамочка! Прет как бронепоезд, не считаясь с мнением окружающих. Уизли… Я подавил страдальческий стон и попытался снова.

— Понимаете, в Хогвартсе общежитие под озером, и я не так остро чувствую магию. Однокурсники просто ставят барьер вокруг своих кроватей. К тому же, если дверь заперта, я из комнаты не выйду, — объяснял я, глядя на Молли щенячьими глазами. — А здесь нет природной воды под домом. И колдовать запрещено. Я буду ходить, говорить и кричать. Мне-то ничего, я все равно высплюсь, а у Рона могут развиться нарушения сна. Это сильно скажется на его растущем организме и психике. Как целитель я не могу допустить этого. К тому же, Рон наверняка захочет себе отдельную комнату. Ему наверняка надоело жить в общаге, хочется своего угла, ведь так, Рон?

Я поковырял пальчиком выступ на столе, бросая на рыжика выразительный взгляд. Рон задумчиво нахмурил медные брови.

— Иногда одиночество просто необходимо, особенно в нашем возрасте, — вкрадчиво добавил я.

— Он прав, мам! Тут полно места! — подхватил Рон. — Я лучше соседнюю спальню займу. Помою, не переломлюсь. Зато у меня будет своя шикарная комната!

Ну, слава яйцам — дошло, наконец! Я незаметно выдохнул. Перспектива прожить все лето с шестым Уизли в одной комнате удручала. Тем более Гарри говорил, что Рон жутко храпит.

В общем, комнату я отстоял, как и право на одиночество. Однако, как оказалось, близнецы в апреле стали совершеннолетними и получили право колдовать без надзора. А еще они сдали экзамен на аппарацию. Учитывая наши «дружеские», многолетние, практически семейные отношения, можно представить, как они меня доставали. Они вламывались в комнату, по закону подлости, в самый неподходящий момент, подбрасывали всякие гадости собственного изобретения и вообще ни в чем себе не отказывали. Короче, я стал самым любимым объектом для розыгрышей. Не спасал меня даже авторитет их матери. Эти исчадия ада только посмеивались. Я не был совсем уж безответной овцой, но и колдовать толком было нельзя. Телекинез не спасал, а эти гении очень неплохо сопротивлялись стихийным сглазам. В общем, у меня выработался рефлекс. Как только они с громким хлопком появлялись в моей комнате, я тут же выбрасывал их телекинезом в коридор и с грохотом захлопывал дверь, на которой висела многозначительная табличка: «Войдешь без стука — вылетишь без звука!»

Так как комната Сириуса была всего через две двери от моей, то шум, который мы производили, по всей видимости, его изрядно раздражал. Но Блэк вмешался только после появления таблички на моей двери, что стало для нас совершеннейшей неожиданностью. Он окоротил близнецов всего парой хлестких фраз. Те притихли, а я задумался. Сириус Блэк вообще начал смотреть на меня как-то странно. Странно и, что еще было более жутким, молча. На прямой вопрос Блэк отшутился, от исцеления почему-то отказался, а молчаливый неподвижный взгляд серых, лихорадочно блестящих глаз не поддавался никакой идентификации. Это «ж-ж-ж» — неспроста. Нет, опасности в нём не чувствовалось, но сталкиваться со сдвинутым Блэком я старался пореже. На всякий случай.

Через неделю после моего заточения в доме на Гриммо объявилась Гермиона. Это стало для меня сюрпризом, потому что её прибытие ожидалось только к концу июля. Я как раз спускался на кухню, когда входная дверь внезапно распахнулась и весь дом огласил мощный возмущенный вопль миссис Блэк: «Грязнокровка! В моем доме! Позор!!!». От неожиданности моя нога промахнулась мимо ступеньки и пребольно проехалась полузажившим ожогом по краю. Я выронил трость и с громким русским матом схватился за перила, чтобы не упасть.

На пороге нарисовалась как всегда жизнерадостная Тонкс. Она тащила за собой как всегда растрепанную Гермиону. Тонкс тут же своротила многострадальную подставку и чуть не упала, матерясь. Гермиона полыхнула румянцем на нашу ругань и, увидев меня, обрадованно воскликнула:

— Вадим, привет! Я так рада, что ты здесь, — она мило мне улыбнулась и, подбежав, крепко обняла. — Как твои ноги? Держи трость, — она сунула мне в руку мою верную помощницу.