Командир пяти кораблей северного флота

«Определите конкретно СКР и прочие детали. Приказ мне на подпись сегодня». Я был в восторге.Как я уже говорил, я восхищался С.Г.Горшковым. На корабле он бывал довольно часто. Указания давал скупо, нравоучений никогда не читал, хотя лично меня можно было и одернуть. Возвращаясь с моря в Североморск с Главкомом на борту, корабль шел, самым полным ходом. При входе в Кольский залив нас накрыл туман такой плотности, что не стало видно не только носа корабля, но и левого борта. Войдя в Кольский залив я продолжал идти самым полным ходом. Горшков, находившийся на ГКП, за- просил меня: «Какой ход?» Я: «Самый полный, товарищ Главнокомандующий!» Горшков:«Средний ход!» Эту команду он дал командиру, а не на машинный телеграф, что означало бы, что он вступил в управление кораблем. А именно так на «Смышленом» командовал комбриг (на руль) и начальник штаба эскадры на «Мурманске» (на машинный телеграф) в результате чего я им издевательски передавал управление кораблем. Сейчас же я дважды нарушил: правила хорошей морской практики (в таком тумане в узкости самым полным ходом) и требования руководящего документа, который определяя скорость в Кольском заливе 14 узлов без всякого тумана. Я полагал, что разнос мне будет позже по приходу в базу, однако и там Сергей Георгиевич об этом проступке даже не напомнил. Другой случай. Прибывают на борт «Киева» командующий Северным флотом В.Н.Чернавин и командир эскадры В.Н.Зуб. Слегка взволнован. Оказывается, через сорок минут на «Киев» прибывает Главком ВМФ, причем на вертолете. Схемы встречи начальника, прибывающего на вертолете в «Корабельном уставе» не было. Началась дискуссия. Наконец Чернавину это надоело и он распоря- дился: у вертолета Главкома будут встречать он и командир эскадры, я буду находиться перед строем личного состава на его середине и встречать Горшкова двигаясь по диагонали ему на встречу. Нам было все понятно, но мы «забыли» проинструктировать самого Главкома. В результате по прохождении строя почетного караула Горшков пошел не мне на встречу по диагонали, а кратчайшим путем к правому флангу строя личного состава и начал медленно обходить строй, пристально вглядываясь в лица моряков (как Черчилль в Ялте). Я об этой привычке прекрасно знал и ставил в первые шеренги соответствующих моряков с соответствующими взглядами. Сам я перед встречей несколько раз обходил строй, инструктировал и показывал, как именно надо смотреть на соответствующего начальника: осмысленно, весело, но не нагло, всем своим видом выражая оптимизм. И на этот раз моряки не подкачали. Но я сам- то нелепейшим образом стоял в 70 м. от Главкома. Тогда я по некоей полуокружности обежал и пристроился сзади, справа от Горшкова. Он медленно, в метре от первой шеренги продолжал обход и как бы про себя, негромко:

«Хорошо, хорошо…». Затем остановился, повернулся ко мне: «А ты кто такой?» Понимая его полушутливый тон, я: «Товарищ Главнокомандующий, так распорядились на- чальники…». «А, начальники, они умные, ну пошли дальше». Вот как разворачивались события на полетной палубе.

А теперь снова перенесемся на Балтику. Наконец, и Главком со своим штабом убыли с корабля. Я объявил по трансляции о завтрашнем переходе. Весь экипаж тоже был в восторге. Еще бы – не были дома почти девять месяцев. Переход прошел успешно. В Североморске нас встречали тепло и впечатляюще. Однако решение по моему преемнику принято еще не было. Старпом Ясницкий, которого я представил на должность командира московским кадровикам, казался слишком молодым – 35 лет.

В ожидании решения я поехал в Ленинград – объясниться в академии. И не напрасно. Начальник академии хорошо знакомый мне адмирал Поникаровский был крайне возмущен – прошел уже учебный месяц, а для меня учеба еще не начиналась. Началась она лишь в середине октября. К этому времени успел закончиться курс по двум предметам – основы стратегии и военной географии. Стратегию мне сдавать не пришлось – кто-то почему-то просто поставил мне пятерку. А вот географию – пришлось. Пару недель я пытался хоть кое-что запомнить из толстенного учеб- ника, но поняв, что за короткий срок все это запомнить не- возможно я заявил начальнику кафедры военной географии и военно-морского искусства о своей готовности. На мой зачет кроме начальника кафедры пришли почти все офицеры – преподаватели кафедры. Как потом выяснилось – кое-что узнать от командира первого отечественного авианосца. Между тем зачет начался, как положено и продолжался в течение часа. Хватило же у них терпения! Когда опрос закончился, меня спросили, как я сам оцениваю свой ответ. Я ответил, что между двойкой и тройкой. Преподавательский возглас: «Он имеет еще и совесть! Я предлагаю пятерку». Так я стал отличником по военной географии.