Командировка

А пока всесоюзные маршруты стараются миновать Орешек. Мимо его молчащих стен поплывут весной теплоходы. На Валаам, на Кижи.

Право летать

На мысе Каменном — ни камушка. Ни скалы, ни булыжника, ни гальки. Один песок. Мыс — плоская песчаная коса в Обской губе. Песок здесь мытый, как где-нибудь на Каспии, летом винтокрылые при взлете вздувают желтый ветер. Но не позагораешь — под тонким слоем близко лежит лед, вечная мерзлота.

Поселок Каменный — горсть домов и взлетная полоса посреди воды и тундры, бывший запасной аэродром полярной авиации, ныне самое северное авиапредприятие Тюменской области. Основное его назначение — ПАНХ, применение авиации в народном хозяйстве. Работа летчиков ПАНХ на Ямале разная: от сбора детей в школу после каникул до монтажа буровых установок.

С мыса Каменного оказывалась помощь в проводке каравана судов, идущего Северным морским путем с грузом труб большого диаметра из ФРГ для трансконтинентального трубопровода Уренгой — Помары — Ужгород. С теми самыми знаменитыми трубами фирмы «Манесман», в которых нам когда-то отказал Аденауэр и которые года через два после проводки вновь стали предметом острых политических конфликтов. Словом, груз был чрезвычайно важный, чрезвычайно срочный. Обскую губу нужно было пройти вовремя и без потерь, а устье Оби оказалось наглухо забито торосами, южнее произошла подвижка льда, фарватер блуждал, и настал момент, когда одной разведки с воздуха каравану стало недоставать. С ледокола-флагмана «Капитан Сорокин» затребовали лоцмана. Доставляли на вертолете МИ-8 заместитель командира летного подразделения Валентин Петров и старший штурман Александр Кузин.

Площадка на «Капитане Сорокине» была рассчитана на маленький МИ-2, и это бы еще полбеды. Но вот уж чего никто из них не ожидал: ледокол, пристопоривший ход, вдруг взял с места, мощно пошел грудью на льды и тут же вполз на большую льдину. Все вмиг смешалось: мачты горизонтально нависли над винтом, палуба вздыбилась и угрожающе придвинулась к лобовому стеклу, казалось, они в ловушке, как воробей в горсти. «Назад!» — чуть было не крикнул Кузин. Но Петров, подхватив скорость, неожиданно послал машину не назад, а вперед и — как приклеился к покатой, косо обрывающейся плоскости, и тут же бортмеханик спрыгнул на эту косую палубу и закрепил колесо — в нескольких метрах от борта.

Когда газ по тем трубам пошел на Помары и Ужгород, ни Петров, ни Кузин на Каменном уже не летали. При увольнении каждому припомнили задним числом и посадку на «Капитана Сорокина». Все бы, может, и сошло им с рук, да из Андермы в Тюменское управление гражданской авиации (сокращенно ТУГА) поступила благодарность за отличную проводку каравана с просьбой поощрить экипаж — участие лоцмана в проводке ускорило доставку срочного груза на неделю. Свои же командиры из ТУГА просто за головы схватились, ведь у Петрова не было допуска садиться на палубу ледокола. А у кого был допуск? В пределах Тюменского управления ни у кого. Но ведь вертолетчики Мыса Каменного уже снимали больного с борта теплохода в Карском море; выходит, не надо было снимать больного, возить лоцмана? Выходит, не надо было. Так не по своей же прихоти Петров возил, кто-то ведь давал ему указание? Возможно, но это было указание не к исполнению, а к решению. Как так?.. Это было не указание, а просьба, которую он обязан был не выполнить.

Тут и понимать нечего, втолковывали мне, тем более что вскоре Петров допустил второй проступок, названный в приказе по ТУГА «ярким случаем служебного преступления», и на этот раз был уволен.

Когда весть о его увольнении облетела тундру, в Сеяхе, Новом порту, Маре-Сале, Харасавэе и Тамбее, в чумах, балках буровиков, в конторах, парткомах экспедиций, сельских Советах сочиняли письма в его защиту. «Благодаря его инициативе сэкономлено 100 тыс. рублей…», «Впервые опробовал вывоз рыбы на подвеске…», «Организовал промежуточные пункты заправки, что позволило увеличить коммерческую загрузку вертолетов…», «Особенно ласково относился к ненецким детям…» На Каменном есть спортзал «имени Петрова»: возвращаясь с буровых, Петров никогда не летел пустым, находил в тундре и брал на подвеску оставленные геологами бросовые трубы. На каркасе из этих труб и построен спортивный зал. «Нет поселка на Ямале, где бы не знали имени этого человека! — написал председатель исполкома из Яр-Сале. — Не верится, чтобы Петров В. В. совершил проступок, за который можно уволить. Нет ли тут ошибки?»

Ошибки не было. Человеку со стороны, сказали мне, наверное, трудно все это понять. Но у ведомства гражданской авиации свой устав — Устав о дисциплине: документ, обязательный для каждого, от курсанта летного училища до министра. Благодаря неукоснительной строгости к нарушителям, целеустремленной борьбе за безопасность полетов, в Аэрофлоте, не в пример иным ведомствам, есть порядок; это надо ценить и уважать. Никого ведь не удивляет, что в армии законы строже, чем «на гражданке». А в гражданском воздушном флоте нравы куда суровее, чем, скажем, у трамвайщиков или в бытовом обслуживании.