Командировка

— Да ты что! — чуть не зашелся от восторга Пёрышкин. — Да твой прапрапрадед считал бы за счастье на такой прокатиться! Такие только ветеранам после Второй мировой давали, да и то не всем. А уж простой смертный даже и мечтать не мог подержаться за баранку такого авто. Хороша, — продолжал разглагольствовать Пёрышкин, не сводя глаз с пристроившейся к нему в хвост «Победы». — А за ней, за ней, смотри! — Пёрышкин разглядел пыхтящую за «Победой» «копейку». — Топором деланная, — захлебывался Пёрышкин. — Ручная коробка передач, никакой тебе голосовой подачи сигналов, а конструктор какой! День ездишь — неделю ремонтируешь! Ласточка! Да лет сто пятьдесят назад половина мужиков нашей страны полжизни бы за такую отдали! Заглядение!!! — как на иголках ёрзал Пёрышкин. — Да такую машину еще жальче, чем твой «роллс-ройс»!!!

Почкин не стал дальше развивать эту тему. Если уж суждено, то и «роллс-ройс», и «копейка» вместе останутся на дорогах, а если и канут, то тоже вместе.

Вокруг товарищей сейчас, куда ни плюнь, на каждой пяди земли была своя история, философия и легенда.

— Эх, — чуть не прослезился Пёрышкин. — Из-за какой-то там экономической целесообразности, сокращения затрат… Обидно, черт побери!

***

Хвост колонны все больше удлинялся. Теперь машины Почкина и Пёрышкина оказались чуть ли не в первых рядах.

В связь вклинился Ефим Ефимыч:

— Всем растянуть транспаранты! — скомандовал он.

Товарищи переглянулись, вышли на связь с ближайшими машинами, но ни у кого, как назло, лишнего транспаранта не оказалось.

— Всем, не имеющим лозунгов, срочно перестроиться в конец колонны, — проорал Ефим Ефимыч, увидев, что не из всех машин показались ленты. — Транспаранты вам будут выданы там, — рявкнул организатор.

— Да чтоб тебя! — ругнулся Почкин. — Теперь тащиться в конец колонны!

— Не нужно! — Что-то запищало, и на сиденье рядом с водительским появилась женщина.

— Тьфу ты, — чуть не набросился на неё Почкин. — До инфаркта доведешь!.. Ну что, активно пользуешься нововведениями? — после некоторой паузы ехидно проговорил Почкин.

— Пользуюсь! — не оставшись в долгу, съехидничала Инка.

— И ты туда же?! — рявкнул Почкин. — Заодно с ними?!

— Ну, это же удобно, котик, — надула губки Инесса и тут же растворилась в воздухе.

— Ты куда?! — едва успел крикнуть Почкин.

Инка снова нарисовалась:

— Жарю котлеты, — объяснила она, — к твоему возвращению.

— Ух… — выдохнул Почкин.

Инесса, пока муж собирался с мыслями, залезла в сумочку и вытащила длинную ленту транспаранта, которую она стащила утром из багажника:

— Держи, — протянула она мужу.

Почкин, надувшись, забрал транспарант. Инка тут же исчезла. Осталось растянуть транспарант между машинами. В конец колонны переезжать теперь было незачем, он открыл окно и кинул конец длинной ленты Пёрышкину. Тот лихо поймал.

Между «бэхой» и «мерсом» повис растянутый лозунг: «Долой телепортацию! Сохраним работу труженикам руля!»

Часть текста шла в стихах:

Таксист, водитель и пилот!

Дорог покинутых народ!

Хоть ты и не был полиглот!

Не уступай свой бутерброд!

Между другими машинами уже развевались транспаранты с аналогичными призывами.

— Вот и пойми этих баб, — вышел опять на связь Почкин. — Сначала, значит, умыкнула растяжку, а потом сама же явилась: «Возьмите, пожалуйста». Да хоть бы подумала, куда я без этой работы? — чуть не простонал Почкин. — И ведь сама же пользуется всей этой ерундистикой! (Использование телепортации Почкин теперь, конечно, считал самым большим Инкиным грехом.)

— Эх! — Почкин с размаху саданул кулаком по торпеде. — Парадокс на парадоксе! Ёксель-моксель!

— Да, баба — область до конца не изученная, — долетел из приемника спокойный голос Пёрышкина.

Машины двинулась. Буквы колыхались на ветру. Колонна нескоро скрылась из вида.

Командировка

Глава 1 Знакомство

Мари окончательно заблудилась и уже не раз попрекнула себя за собственное любопытство — попробуй разберись во всех этих коридорах, уровнях, хитросплетениях, оставалось надеяться только на случай, на то, что, в очередной раз куда-нибудь свернув, она снова набредет на своих.

Мари была далеко не единственной среди местных, отважившихся на решительный шаг. Хуже некуда оказаться в безвестности, сидишь все равно что в чулане, в голову лезет незнамо что, и до жути интересно сунуть свой нос куда не следует. Таинственность похлеще, чем кожный зуд, неопределенность мучительна. Взять хотя бы Ехидну. Ехидна появилась у них совсем недавно и только на первый взгляд была тихонькой, а на деле оказалась той еще штучкой — поначалу не верила, что попала к ним, потом чуть не на коленях ползала и просилась обратно, а когда поняла, что застряла у них, по крайней мере, на энное количество времени, совсем с катушек слетела — билась в истерике, кляла всех на чем свет стоит, угрожала (нашла кому!), дошла до того, что стала открыто вынюхивать и выспрашивать, как бы ей поскорее от них свинтить. Совсем сбрендила!