Комбат. Олимпийский характер

– Да, – ответил Пышкин.

– Вы говорили, что здесь много пострадавших?

– Ну да, их там было несколько десятков, – кивнул Пышкин и добавил: – Вот и товарищ мой может вам подтвердить.

– Вы с вашим товарищем много выпили?

– Мы вообще не пили, – резко сказал Пышкин.

– Так почему мы только двоих здесь обнаружили? – спросил тот же голос.

– Не знаю, может, кто-нибудь еще «скорую помощь» вызвал…

– Нет, больше никто не вызывал и вызвать не мог. Машин у нас больше нет.

– Ну может, тогда своим транспортом кто-то их довез… – высказал предположение Пышкин.

– На чем? На самосвале? Или на автобусе? Вы же говорили, что там десятки пострадавших.

– Подождите, но если бы я хотел пошутить или там разыграть, то я бы наверняка хотя бы не со своего телефона звонил.

– А вы вот представьтесь! – предложил звонивший.

Но Пышкин, покосившись на Адамовну, которая только что уже пыталась склонять его фамилию, проговорил:

– Это вам еще зачем?! Я сделал доброе дело, а вы еще требования какие-то выдвигаете!

– В общем, так, ваш телефон у нас есть. Выплатите неустойку.

После этого голос отключился.

– Ничего не понимаю… – покачал головой Пышкин.

– Что такое? – с тревогой в голосе спросила Адамовна.

– Да на территории того завода, откуда мы привезли тех, кого вы спасаете, оставалось еще очень много пострадавших.

– И что?

– Мы вызвали «скорую помощь». А они говорят, что там никого нет… Всего двое. А люди лежали без сознания. Может, и не одни сутки лежали… Их могли в какую-нибудь другую больницу отвезти?

– Нет, – покачала головой Адамовна.

– Так куда же они тогда делись?

– Может, им лучше стало. Они встали и ушли, – предположила Адамовна.

– Сомневаюсь, – покачал головой Пышкин.

– Сейчас туда поедем и на месте разберемся, – сказал Комбат, вставая. – Спасибо вам, – поблагодарил он Адамовну и пообещал: – Обязательно еще приедем к вам, и не с пустыми руками. А этого Пышкина или Плюшкина я сам лично из-под земли достану и накажу! – напустив строгость, пообещал Комбат.

– Всего доброго. Если что, обращайтесь, – проговорила Адамовна.

– Да, к вам сейчас двоих привезут с завода, проконтролируйте, чтобы все было по высшему разряду. Нам их допросить потом нужно будет, – попросил Комбат и, понизив голос, добавил: – Но о нас лучше ни местным, ни тем, что из Москвы вдруг прибудут, лучше ничего не говорите! Мы по отдельному ведомству.

– За этими с завода я сама лично прослежу. И о вас буду молчать, раз так надо, – пообещала Адамовна и добавила: – А вы про Плюшкина не забудьте. Или, может, все-таки Пышкина…

– Нет, это я не забуду! – едва сдерживая смех, как можно серьезнее проговорил Комбат.

А как только они с Пышкиным вышли в коридор, комбат хлопнул Пышкина по плечу и спросил:

– Ну что, Плюшкин. Докладывай, как докатился ты до жизни такой! Как ты умудрился завалить больницу?!

– Да это все китайцы… – покачал головой Пышкин, когда они уже сели в машину и Егор взял курс на Красную, 7.

– А при чем тут китайцы? – не понял Комбат.

– Да мы, когда выиграли тендер на строительство нескольких олимпийских объектов, искали подрядчика. Этими делами у меня Кравчинский занимается. Сначала с кем-то из своих, в Польше, договор заключил, а потом Кравчинский погнался за экономией и нашел какую-то китайскую фирму. Говорит, что и через поляков все равно китайцы свои материалы втюхивают. Заключил с китайцами договор напрямую. А они нам втюхали вроде как новейшие свои разработки, материалы какие-то новомодные. И, я так думаю, наши еще кое-что себе утащили. Мало того что материал некачественный, не для наших условий, так еще и меньше, чем надо, его использовали. Температура поменялась, дожди пошли, и все… Это еще хорошо, что жертв нет. Кравчинский взялся все это уладить. У меня на взятки главврачу приличную сумму взял. Но ведь все равно проблему не решил.

– Да ладно, не решил, так решит, – успокоил его Комбат, но потом вспомнил, в каком состоянии находится сейчас Кравчинский, и добавил: – Или, если он не придет в себя, мы решим. Сейчас у нас проблема посерьезней будет. Нам надо с заводом этим разобраться!

– Так что, не будем ждать, пока привезут пострадавших? – спросил Пышкин.

– Я думаю, надо поскорее ехать на завод, – проговорил Комбат. – Пострадавшие вряд ли смогут нам сейчас что-нибудь рассказать. А там, думаю, мы сможем что-нибудь раскопать. И потом, это же тебе, а не мне уже сегодня нужно его продавать или передавать…

– Да, точно, уже утро. Уже сегодня, – сказал Пышкин, взглянув на часы, – Поздно светает, не разберешь, то ли утро, то ли вечер.

– Знаешь, какая главная примета утра в городе? – спросил Комбат, когда они вышли на улицу.

– Люди на работу спешат? – предположил Пышкин.

– А как ты разберешься, на работу или с работы они спешат? – улыбнулся Комбат и, показав на расположенный у ворот больницы газетный киоск, у которого уже выстроилась очередь, добавил: – Газеты, утренние газеты, несколько из которых мы с тобой сейчас купим.

Пышкин, поежившись от утренней прохлады, проговорил:

– Я бы лучше сейчас горячего кофе где-нибудь выпил. Я тебя в машине подожду. У Егора, кажется, есть в термосе.