Комбат против волчьей стаи

Нелегкий выбор стоял перед Трубой — он боялся и Комбата, и Стресса. Стресс, пугал его своим поведением, Комбат же силой и суровым видом.

— Спит, — наконец, выдохнул Труба, — напился и спит, сымпровизировал он.

Комбат одобрительно кивнул, он стоял, прижавшись спиной к побеленному бетону стены, возле самого неимоверно узкого входа.

— Посвети, — приказал Стресс, становясь напротив провала.

Не нравился ему взгляд бомжа, глаза того от страха округлились и, самое странное, при этом Труба умудрялся моргать часто-часто.

Кровать, стена, приклеенные к стене хлебным мякишем вырезки из газет, журналов. Несколько голых красавиц. Больше всего Стресса успокаивал запах водки, значит, пьян, значит один.

— Тебя я не трону, — соврал он Трубе, шагнув вперед и держа в вытянутых руках удавку.

Едва голова Стресса возникла в проеме, как Комбат обхватил его шею рукой и повалил на пол. Стресс, не ожидавший нападения, среагировал не сразу, опомнился уже оказавшись на земле, его грудь придавило колено Комбата, и он услышал его низкий с хрипотцой голос.

— Ну вот и попался.

Стресс понимал, что с ним могут сделать — скорее всего то же, что он собирался сотворить со Щукиным и поэтому боролся за жизнь отчаянно. В призрачном свете фонаря, когда Труба светил на спящего Щукина, Комбат не заметил, что в руках у Стресса удавка, и это дорого могло ему обойтись. Бандит хрипел, ему казалось, что ребра вот-вот треснут, так сильно Рублев прижал его.

Но в последнем отчаянном рывке Стресс успел набросить Комбату на шею удавку и изо всех сил дернул концы шелковой тесьмы в стороны. Другую шею тесьма уже давно бы перерезала прямо до позвоночника.

У Комбата же лишь потемнело в глазах, он захрипел и ослабил хватку. Окрыленный успехом Стресс, сбросил Комбата с себя, скорее, не сбросил, а завалился с ним на бок, и с отчаянием утопающего продолжал тянуть концы тесемки.

Фонарик плясал в дрожащих руках Трубы, Щукин, заслышав возню, как ужаленный вскочил с кровати и забегал по помещению, не помня себя от ярости.

Стресс кричал:

— Сука! Падла! Врешь — не возьмешь!

Комбат не ожидал такого яростного сопротивления и только поэтому бандит получил фору секунд на пять, за которые почти успел поверить в свой успех. Но Рублев, лежа на боку, коленом из всех сил, а их у него было не мало, ударил Стрессу между ног.

Никто из присутствующих не знал, какая связь существует между причинным местом и руками, какие сложные хитросплетения нервов соединяют эти такие важные для человека части тела. Но связь была очевидной.

Удар между ног — и тут же пальцы Стресса разжались. Выпустив тесемку, он свернулся клубком и протяжно заматерился, катаясь по полу. Ему показалось, что все его мужское достоинство превратилось в горящий болью блин. Где-то он был недалек от истины.

Комбат не позволил ему долго прислушиваться к ощущениям, к тому же не очень приятным. Он схватил Стресса за шиворот и потер лицом о шероховатую, с торчащей щебенкой, бетонную стену, затем бросил на пол и быстро обыскал.

Теперь у него в руках был пистолет с навернутым на него глушителем, две полные обоймы, в одной из которых пули оказались с пропилами — накрест, такие после попадания в тело раскрываются так, как цветы раскрываются из бутонов. Извлечь их можно только вместе с куском мяса и накрученными на них венами, нервами, сухожилиями. Стресс уже и не думал сопротивляться. Два удара судьбы в лице Комбата он уже пережил, третий мог оказаться смертельным.

Медленно-медленно, чтобы не внушить опасения Рублеву, он стер тыльной стороной ладони кровь, натекшую на глаза из рассеченных бровей, еле ворочая прокушенным языком, проговорил:

— Кто ты?

— А тебе дело? — сказал Комбат.

— Я…, — пробормотал Стресс, и руки его потянулись к застежке брюк, но лишь он прикоснулся к ширинке, как тут же взвыл от боли.

— Кто тебя послал? — спокойно спросил Комбат.

— Не скажу.

— Скажешь.

— Сам, сам пришел.

— Да его кончать надо, — встрял в разговор Щукин, наконец, отыскавший столовый нож.

— Ты же видишь — он шавка нанятая, пес цепной, а мне нужен тот, кто скомандовал ему — «фас».

— Сам.

— Может быть, тебе еще разок вдарить. — Комбат носком ботинка раздвинул ноги лежащего на полу Стресса.

— Я скажу, скажу!

— Кто?

— Не могу, — скривившись от боли, проговорил бандит.

— Жду, но недолго.

— Кончат меня тогда, ясно.

— Слышал, что сказал Медалист Сема, — напомнил Комбат, — тогда он тебя кончит. И будет прав, ты же пришел его придушить.

— Подожди В отчаянии Стресс закрыл глаза, он лихорадочно думал, как выйти живым из сложившейся ситуацию.

Вновь броситься? Но это было бы безумием в его теперешнем состоянии. Сказать правду? Тогда Курт из-под земли достанет. И самое страшное — неизвестно кто же этот мужик, так лихо расправившийся с ним.

Преимущество было явно на стороне Комбата, даже если не брать во внимание его комплекцию и настойчивость, пистолет-то держал в руках он — Рублев. Стресс уже немного отошел от шока но не спешил подавать признаки жизни, пусть уж думают, что он и пальцем не может пошевелить от боли и страха.

— Ну-ка, — скомандовал Комбат Щукину и Трубе, — свяжите его.