Комбинат

— Плохой район… К местному жителю, может, еще и поедут, которого адрес известен и которого, если что, найти можно, а к постороннему, который куда-то на улицу такси вызывает, вряд ли… Знаете что? Вы лучше до автобусной остановки дойдите, там недалеко уже, тем более молодыми ногами… Если идти вдоль комбината так, чтобы он был по левую руку, то выйдете к главной проходной. Там конечная остановка второго автобуса. Он как раз недалеко от моего дома ходит, четвертая остановка, улица Бермана, 8. От остановки чуть назад и налево, мимо помойки, мимо школы, за ней мой дом, семиэтажка, на домофоне наберете решетка двенадцать. Ну, если вдруг заблудитесь, еще перезвоните. Впрочем, виноват, если у вас другие планы на вечер…

— Нет-нет, охотно вас навещу. До встречи.

Николай вернулся на шоссе — или чем там была эта дорога, шедшая вокруг комбината — и буквально через несколько шагов столкнулся со зрелищем столь сюрреалистическим и зловещим, что в первый миг не поверил своим глазам. Навстречу ему ехал самосвал, доверху нагруженный… костями. Там были, насколько можно было разглядеть с земли, и практически целые костяки с двумя рядами выгнутых ребер, и отдельные кости. Грязно-желтовато-серые, с розовыми и бурыми пятнами ошметков мяса и сухожилий. На вершине этой отвратительной груды спокойно восседал черный ворон; встречный поток воздуха ерошил его перья, но его это не смущало. Когда машина проехала мимо, Николай почувствовал идущий от нее тяжелый дух.

Кости были, разумеется, коровьи — видимо, где-то в городе имелся свой мясокомбинат — и все же эта встреча произвела на Селиванова весьма неприятное впечатление. Впрочем, что вообще в Красноленинске произвело на него приятное впечатление?

Селиванов миновал очередной угол забора комбината, вновь завернувшего влево. Справа при этом тоже показалась некая каменная ограда, но на сей раз невысокая. На миг Николаю показалось, что он видит за ней парк… и даже со скульптурами… и тут же он понял, что это такое.

Кладбище. Неожиданно большое для маленького провинциального города и, должно быть, очень старое. Николай не испытывал суеверного страха перед кладбищами, но и к любителям прогуливаться между могилами, читая надписи и размышляя о бренности всего сущего, тоже не принадлежал. Тем более сейчас он уже торопился на встречу. Тем не менее, шагая вдоль длинной оштукатуренной ограды, доходившей ему примерно до плеча, он все же не удержался от взглядов на то, что находилось с другой стороны.

Он действительно различил и солидные мраморные надгробья, и конструкции попроще вроде сваренных из железных прутьев крестов, выкрашенных в зеленую или синюю краску, и даже советские обелиски со звездочками, которые, как он считал прежде, ставят лишь на братских могилах — но все это просматривалось лишь в отдалении. Ту же часть кладбища, что подходила ближе всего к комбинату, заполняли совсем иные захоронения. Здесь рядами вертикально торчали железные пруты (многие уже основательно ржавые) с прикрученными к ним табличками. На табличках не было никаких имен — только номера.

Насколько Николай знал, так хоронят на зонах. Ну или неустановленные трупы. Однако не много ли неустановленных трупов для такого маленького городка? Кстати, и дальние «нормальные» могилы, насколько мог разглядеть отсюда Николай, по большей части имели заброшенный вид. У него вдруг мелькнула совершенно иррациональная мысль, что грузовик с костями выехал отсюда. На старых кладбищах время от времени уничтожают старые могилы, чтобы освободить место под новые… Нет, полная чушь, разумеется — кости в машине совершенно точно принадлежали животным, слишком крупным по сравнению с человеком, да и были при этом достаточно свежие. Но общее неприятное чувство все равно усилилось.