Комбинат

Кладбище, наконец, закончилось, упершись в очередную перпендикулярную комбинату улочку, и, вновь посмотрев налево, Николай с облегчением увидел, что добрался до цели — во всяком случае, промежуточной. Бетонный забор комбината, столь монотонно тянувшийся от поворота к повороту, здесь, наконец, отступал назад, образуя глубокую нишу, в которой находились двери главной проходной. Двери были непрозрачными, и никаких вывесок на проходной не было, что Селиванова уже не удивило. Асфальт перед проходной образовывал полукруглый пятачок, на котором и размещалась будка автобусной остановки. На остановке, как с неудовольствием отметил Николай, толпился народ, что обещало всю прелесть поездки в переполненном автобусе. И это несмотря на то, что до конца рабочего дня еще далеко — и на то, что сам комбинат фактически простаивает… А может, в этом все и дело — потому их и распускают пораньше, что работы нет? И не так уж их много — и трех десятков не наберется… можно представить, что за Ходынка тут творилась, когда комбинат работал в полную силу… Оглядевшись по сторонам, Селиванов перешел дорогу и направился к остановке. И, лишь подойдя почти вплотную, заметил, что на тротуаре кто-то лежит. Мужчина не моложе пятидесяти (Николай видел его седеющие волосы), в старой забрызганной грязью куртке и заношенных мятых брюках, лежал вниз лицом возле самой остановки. Ожидавшие автобуса стояли рядом, не уделяя ему никакого внимания. «Еще один алкаш», — брезгливо подумал Селиванов.

Однако затем у него возникли сомнения в этой версии. Слишком уж неподвижной и неудобной — лицом в холодный шершавый асфальт — была поза лежавшего, слишком уж неестественно-бледной — кожа его шеи и рук. Винного запаха а Николай подошел вплотную — тоже не чувствовалось.

— Что с ним? — спросил Селиванов.

Вслух никто не ответил. Кто-то покосился на лежавшего, словно впервые его заметив, пара человек равнодушно пожали плечами.

— Он вообще живой?

Вновь никакого ответа. Кто-то бросил на Селиванова откровенно неприязненный взгляд.

— Хрен знает — произнес, наконец, один из рабочих, — он тут давно лежит.

— Кто-нибудь вызвал «скорую»? — допытывался Николай.

— Мужик, — озвучил общее мнение здоровый амбал в плаще с одутловатым лицом, — тебе чего, больше всех надо? Николай достал мобильник, надеясь, что сигнал будет. Надежда не оправдалась. Он сделал несколько шагов от остановки, вертя телефон так и этак, поднимая его вверх… Есть! Появилась одна полоска. Он поспешно набрал 03 и поднес аппарат к уху.

— Вторая, — откликнулась трубка.

— Тут на остановке второго автобуса, конечная, у проходной комбината, лежит мужчина…

— Пьяный, что ли?

— На пьяного не похож. Судя по всему, он без сознания… как минимум.

— Он живой вообще? — равнодушно осведомилась «вторая».

— Я не знаю, я не врач, — ответил Николай, сдерживаясь.

— Ну так проверьте. Мы на трупы не выезжаем.

— Как я проверю?! Я же говорю, я не специалист!

— Ну как, пульс пощупайте.

— Во-первых, даже если я не нащупаю пульс, это еще ничего не доказывает во-вторых, если он в самом деле мертвый, его нельзя трогать, пока милиция не осмотрит! Вы хотите, чтобы на трупе мои отпечатки нашли?

— Ну так в милицию и звоните, а мы на трупы не выезжаем.

— Подождите! — крикнул Николай («господи, как же можно быть настолько тупой?!») — Я не сказал, что он труп! Я сказал — если! — и тут его осенила простая до гениальности мысль: а почему, собственно, он не может соврать? Что его — привлекут за ложный вызов? Пусть только попробуют. Человек лежит, значит… — Есть у него пульс, но очень-очень слабый!

— А лет ему сколько? — продолжала допытываться трубка.

— Почем я знаю, я в его паспорт не смотрел! Какое это имеет значение?

— Мы к тем, которые старше семидесяти, не выезжаем.

— Вы не имеете права! — взвился Николай. — Вы обязаны…

— А у нас бензина нет, — спокойно ответила «вторая». — Так уж мы его лучше потратим не на тех, кому все равно завтра помирать. И машины почти все аварийные.

— Нет, он намного моложе, — поспешно сказал Селиванов. — Не старше пятидесяти.

И тут у него возникло сомнение: а правильно ли поступает он сам? Вызывая «скорую», весьма вероятно, к мертвецу и тем самым, возможно, лишая шанса кого-то, кому еще можно помочь… Но как вообще может такое быть, чтобы у «скорой» не было бензина?! В нефтедобывающей стране!

Дежурная молчала, словно уловив его сомнения.

— Алло! — крикнул он. — Так вы пришлете машину?

Ответа по-прежнему не было. Николай посмотрел на экранчик и увидел, что связь прервалась.

Тем временем народ на остановке оживился — приближался автобус. Селиванов поспешил назад к остановке. Автобус с шипением открыл двери и выпустил четырех пассажиров. Едва дождавшись, пока они выйдут, толпа ломанулась на штурм (хотя ясно было, что мест в пустом автобусе хватит всем). Лежавшего не топтали, но перешагивали через него спокойно, словно через бревно.