Комбинация Бруно

– Фишку с пуговицами, пришитыми вместо глаз я придумал за несколько лет до Бертона! – убеждал его Артур, в то время пока Роберто вел его за плечо в сторону спиртного. – Меня не приняли тогда на «Мирамакс», и я отложил идею, я же тебе рассказывал! А потом…

– Да верю я, верю, пойдем еще выпьем…

Роберто Корсава, улыбаясь, повернулся ко мне и весьма дружелюбно и даже уважительно осведомился:

– Молодой человек? Марк Новак. Что предпочитаете?

Глава 2 Знакомство

Оказалось, встречу сегодня вечером Феликс Бруно назначил не мне одному. Разливая по бокалам спиртное, Роберто Корсава посвятил меня в то, что было известно ему самому. Если коротко, у Феликса возникла мысль объединить в одну картину три новеллы: Корсавы, Артура Мартина и мою. Скажу честно, для меня это было не менее лестным, чем если бы Бруно заинтересовался мной единственным. Корсава был мэтром, признанной мега-величиной в мире кинодраматургии. С Феликсом они дружили со времен, когда Шварценеггер впервые увидел в витрине спорт-шопа гантели, а Шер еще задумывалась, стоит ли ей делать девятую пластику. Если я правильно помню, Роберто также был свидетелем на свадьбе Феликса. Вместе они двигали такими горами, у подножия которых я не смог бы себя представить даже в самых оторванных фантазиях. В общем, присутствие в фильме Корсавы было настолько крутым моментом, что я, без претензий, простил бы ему и гораздо более грубую шутку. К тому же, кто знает: возможно, со стороны это и в самом деле было забавно?

Другое дело Артур Мартин. Позволить смеяться над собой ему? Да легче заставить себя воспользоваться гигиенической помадой после бомжа! В его случае не пахло даже самыми убогими способностями к сочинительству. Как по мне, все, что у него получалось, это маскировать бездарность эпигонством – перерабатывать заимствования из работ действительно талантливых писателей и сценаристов. Но Феликс, тем не менее, держал Артура при себе, иногда даже пробуя снять что-то по его тошнотворно вторичной писанине. Секрет такой привязанности был прост – Артур Мартин являлся братом его супруги, Эмилии. Которую Феликс, это было известно всем, обожал больше жизни. Многие годы Эмилия была ему музой и путеводной звездой и отказывал он ей в чем-либо крайне редко.

Меня Артур раздражал и ничего, кроме презрения, вызывать не мог. Однако с его соседством в картине я готов был смириться. Во-первых, кто такой я сам, чтобы выбирать себе соавторов в картине подобного уровня? А, во-вторых, все равно – фильмом занимается лично Феликс Бруно, а сводный сценарий, наверняка, будет контролировать Корсава. Испортить подобное сочетание не в силах даже Артур Мартин. Режиссерский и актерский составы у Бруно тоже обычно состояли из звезд первой величины. Интересно, с кем из них он уже вел переговоры?

– Не поверишь, не в курсе! – ответил на этот вопрос Роберто, создавая в своем хрустальном стакане с виски небольшой айсберг из кубиков льда. – В принципе, я сейчас тебе выложил все, что знаю. Наверное, сегодня он нам сам всё расскажет.

Феликс, которого имел в виду Корсава, завис на важном собрании – возвращение ожидалось с минуты на минуту.

– Если хочется, можешь даже попробовать его разглядеть – кивнул Роберто Корсава куда-то в окно, на залив. – Феликс на «Медузе».

Про «Медузу» я тоже читал. Это была огромная яхта-катамаран, которой Бруно необычайно гордился. Она действительно была видна из панорамного окна, вид из которого охватывал и небольшую частную бухту, так же принадлежавшую Бруно. Стоявшая посередине нее, с высоты «Облака», «Медуза» не казалась такой уж большой, но, насколько я помнил, среди самых дорогих яхт-катамаранов в мире она занимала то ли семнадцатое, то ли восемнадцатое место. Возле «Медузы» покачивался на волнах совсем уже крошечный на таком расстоянии, тоже белого цвета, катерок.

– Важные шишки понаехали, – прокомментировал вид из окна Корсава. – Решают, кому жить, кому умереть.

Бруно, по моим сведениям, любил окружать себя такими вещами, как «Медуза» и «Облако». Которому, надо сказать, необычайно подходило это название. Нависающее над океанским заливом белое, воздушное здание виллы, казалось, по случайности зацепилось за живописный скалистый утес, на котором было построено, и ждет лишь подходящего по силе порыва ветра, чтобы освободиться и продолжить плыть по небу дальше, в сторону открытого, полного свободы моря. Гений киноиндустрии сбегал сюда от всего остального мира, обустроив тут свое личное пространство, по своим строгим правилам. Которым были вынуждены подчиняться все. Например, ни на «Облаке», ни в его окрестностях, не было мобильной связи. Бруно, оберегавший творческое одиночество всеми доступными средствами, скупил все пригодные для строительства телефонных вышек площадки в округе. Для внутренней связи в бунгало и на «Медузе» использовали рацию. Ею и воспользовался Карсава, чтобы сообщить Бруно о моем приезде.

– Феликс, прием! Мы все в сборе. И Марк Новак тут. Что там у тебя?

Рация подумала несколько секунд и выдала ответ знакомым мне голосом Бруно.