Комбо

Коробку увезли на экспертизу, а дочь пребывала в истерике, рыдая безостановочно и твердя о невиновности отца. Её, может, и забрали бы на Житную 16, но по квартире ползал трёхлетний инвалид, и оставить его со старшей, четырнадцатилетней, сестрой не решились.

— В доме шаром покати, убогость. Видно, что концы с концами сводили. И чего деду вдруг вздумалось устраивать себе пышные похороны? — по дороге рассказывал Волошин.

— Так он, може, это… Как в анекдоте: «Сам сдохну и вас, *****, с собой прихвачу!» — пошутил Гусев, сидящий на заднем сидении.

Волошин цыкнул недовольно:

— Ну, да, и сходил на разведку в гей-клуб, чтобы узнать все безопасные входы. Кто допрашивал вторую смену?

— Я. Так не факт же, что Исаев (а фамилия-то в тему!) мог только в их смену появиться.

— А лицевые счета проверяли? — спросил Степан.

— Наблюдаем. Пока на карточке деда одна пенсия, не дожил: вчера перечислили. Счёт дочери — по нулям.

Ожидание тягостной картины не обмануло. Однокомнатная квартира, казалось, была пропитана запахом лекарства и детской мочи. Больше всего жаль было девочку. Пока мать убивала себя жалостью к себе и своей семье, на лице подростка застыло отрешённое выражение лица, какое бывает у самоубийц. «А вот и вторая, ещё немного и за дедом пойдёт…» — невольно подумал Степан, поймав «волну». Усадил сначала мать на скрипучий советский диван с ободранной тканью на боковинах, предварительно попросил увести детей. Женщина, находясь под гипнозом, никакой существенной зацепки не подкинула:

— … Отец сам не свой был последний месяц. Жаловался на желудок, а потом ничего, успокоился. Улыбался, довольный был… Обещал Санечке игрушку с пенсии купить, а Кате на чаепитие дать, чтоб с одноклассниками окончание года отметили… Ничего не замечали мы, всё было хорошо…

«Если это хорошо, то как же должно быть плохо?» — подумал Степан и, на всякий случай, настроил женщину на позитив. Примерно так же «почистил мозги» внучке, заблокировав её суицидальные мысли. А перед выходом, несмотря на то, что Волошин обрадовал жену Исаева новостью о перечисленной пенсии, всё равно, для очистки своей совести оставил купюру в пять тысяч. Дал бы больше, если бы было. Ничего, Света поймёт. Ещё и сама примчится помогать.

Видимо, всякие мысли материальны, потому что на следующий день к Исаевым явилась какая-то блогерша, сфотографировала нищету и показала в Интернете, объявив благотворительный сбор. На удивление, готовых простить пенсионера-террориста оказалось немало, и счёт к концу недели приблизился к шестизначной цифре.

Лозунг «Наши деды не за ЛГБТ воевали!» хоть и смердел шовинизмом, но сработал. На звон монет тут же прилетели журналисты с ТВ-канала, предложили посодействовать операции инвалиду, старшую девчонку приодели, в квартире другая программа собралась делать бесплатный ремонт. «В общем, Исаев Юрий Яковлевич погиб не зря!» — подытожил Гусев, предложив отметить намечающийся висяк.

Неумные австралопитеки из команды Волошина долго цинично фантазировали бы на тему, куда ещё можно направить энергию террористов типа Зорро Умникус, если бы капитан не рявкнул на них, напомнив, что в трёх терактах погибло немало людей из «нецелевой» террористической категории. В этот момент все присутствующие в кабинете невольно посмотрели на Степана, спокойно делавшего пометки в блокноте, хотя желваки играли на лице.

— Навестим блогершу? — предложил Волошину в этот же день во время обеда. — Слишком всё гладко получилось. И вроде как заказа не было, и покойник помог семье. Не удивлюсь, если в его медицинской карточке окажется какой-нибудь неизлечимый диагноз.

Волошин выронил вилку от неожиданности и поднял изумлённые глаза на визави:

— Дмитрич, ты это… Ванга… Мне только сегодня утром передали сверку по его карте. Месяц назад, как есть, прошёл обследование. Жаловался на боли в желудке. Думал, язва, оказалось — рак. Быстрорастущий. Ему в лучшем случае три месяца оставалось. Ну, ты даёшь!

Степан устало усмехнулся. Выходит, точивший его интуитивный червь был прав.

Но и с блогершей случился пролёт. Дама лет тридцати самоуверенно утверждала, что идея навестить Исаевых ей пришла в голову сразу, как только она узнала об участии «ворошиловского стрелка». Капитан предложил блогерше пройти «детектор лжи», она согласилась сразу, заинтересовавшись методикой. «Уже мысленно строчит статью!» — говорил красноречивый взгляд Волошина, и Степан ободряюще кивнул ему, мол, разберёмся.

По делу ничего нового не узнали. Матвеев невольно вспомнил слова Старика: «Хочешь, чтобы другие поверили в твою ложь — поверь сначала в неё сам!» Блогерша верила в святость своих намерений. А вот стоило попытаться проследить следы последних внушений, оказанных на неё, как застонала, жалуясь на начинающуюся мигрень и желание стошнить. Степан тут же прервал сеанс, постаравшись зафиксировать мысль, будто это «интервью» девушке приснилось. Сработает ли на фоне подскочившего давления, уверен не был, однако заметное облегчение после окончания сеанса настораживало.