Комдив

– Вот что распространяют в Польше агенты эмигрантского правительства. Хотите посмотреть поближе? – С этими словами Сталин передал листовку Черчиллю. Тот взял ее брезгливым жестом, двумя пальцами, как кусок использованного пипифакса, поморщился и, ничего не сказав, передал Рузвельту, который пожал плечами, покачал головой и вернул листовку Сталину. Выждав немного, Сталин продолжал: – Где у нас гарантия, что польское эмигрантское правительство не будет и дальше заниматься этим гнусным делом? Мы хотели бы иметь гарантию, что агенты польского правительства не будут убивать партизан, что эмигрантское польское правительство будет действительно призывать к борьбе против немцев, а не заниматься какими-то махинациями. Мы будем поддерживать хорошие отношения с правительством, которое призывает к активной борьбе против немцев. Однако я не уверен, что нынешнее эмигрантское правительство в Лондоне является таким, каким оно должно быть. Если оно солидаризируется с партизанами и если мы будем иметь гарантию, что его агенты не будут иметь связей с немцами в Польше, тогда мы будем готовы начать с ними переговоры.

– Мы полагаем, – сказал Черчилль, – что Польшу следует удовлетворить, несомненно, за счет Германии. Мы были бы готовы сказать полякам, что это хороший план и что лучшего плана они не могут ожидать. После этого мы могли бы поставить вопрос о восстановлении отношений. Но я хотел бы подчеркнуть, что мы хотим существования сильной, независимой Польши, дружественной по отношению к России.

– А почему, собственно, Польшу следует удовлетворять, да еще за счет государств, у которых она в момент своего образования захватила приличные куски территории? И хотела еще. Про великую Польшу от моря до моря неужели не слышали? Если мы недавно говорили о том, что превращение Франции в великую державу – это дело самих французов, то зачем делать Польше такие странные подарки? Скажу больше. А если бы Польша не захватила немецкие земли в результате бардака, царившего после Первой мировой войны, как бы сложилась обстановка в конце тридцатых? Если бы Польша пропустила наши войска в Чехословакию? Можно и другие вопросы задать. Но и этих хватит.

В зале повисла напряженная тишина, которую через некоторое время нарушил Рузвельт:

– Господин Сталин, должны ли мы понимать ваши слова как ответственность Польши за развязывание Второй мировой войны?

Сталин усмехнулся.

– Вопрос этот слишком серьезный и требующий тщательного изучения, а война еще далеко не кончилась. Я лишь хотел сказать, что компенсировать что-либо Польше мы считаем совершенно излишним. В числе стран-победительниц ее точно не будет. Да и само существование этого государства вызывает большое сомнение. Государство – это сила поддержания порядка, это управление, это публичная власть, это организация. Это много чего еще, и скажите мне, где это все в Польше? Польша – это исторически сложившийся бардак. Кто будет поддерживать там порядок, наши войска? Зачем нужно государство, которое не может существовать само по себе? Вы полагаете, что если эти господа из Лондона явятся в освобожденную нами Варшаву, то примутся за созидание? Нам они примутся гадить за то, что мы их освободили, да еще считать нас виноватыми за все, что они профукали за последнюю тысячу лет. И претензии к нам предъявлять. И думать, что они паны, а мы их холопы и это единственно правильное положение. Нет, вопрос о Польше может рассматриваться только в одном ключе. Необходимо найти силы, которые способны поддерживать порядок на этой территории и которые пользуются поддержкой большинства населения. После этого можно будет рассматривать и все остальные вопросы.

После этих слов вновь наступила тишина. Стало понятно, что переговоры внезапно зашли в тупик, из которого пока не видно выхода. Чтобы как-то разрядить атмосферу, Рузвельт примирительным тоном сказал:

– Мы очень голодны сейчас. Поэтому я предложил бы прервать наше заседание, чтобы присутствовать на обеде, которым нас сегодня угощает маршал Сталин.

С советской стороны на обеде должны были присутствовать Сталин и Молотов, кроме переводчика, конечно. Но в последний момент Сталин дал распоряжение подготовить еще один прибор и позвать Северова. Как оказалось, решение было удачным. Олег в свое время читал мемуары переводчика Сталина и помнил, что молодой человек допустил во время этого обеда оплошность.