Комдив

Обстановка за столом несколько разрядилась, с тем политических перешли на гастрономические, глава Советского государства был знатоком кавказской кухни и с удовольствием просвещал Рузвельта и Черчилля. Переводчик, двадцатисемилетний Валентин Бережков, переводил и одновременно вел записи. Он не успел пообедать, но на таких мероприятиях переводчики и не едят, хотя официанты приносят все блюда по протоколу. Наконец беседа немного угасла, и он, пользуясь моментом, положил в рот кусок бифштекса. Именно в этот момент Черчилль обратился к Сталину. Бережков с набитым ртом сказать ничего, естественно, не мог. Олег стал переводить, но записи, естественно, не делал. Сталин глянул на него, но ничего не сказал, лишь покачал головой. Валентин, красный как рак, быстро прожевал бифштекс и сделал Олегу знак, что готов продолжить. Англичанин-переводчик, майор Бриз, не скрывал улыбки.

На прошлом завтраке Рузвельт похвалил лососину, поэтому Сталин сказал:

– Я распорядился, чтобы сюда доставили одну рыбку, и хочу вам ее теперь презентовать, господин президент.

– Это чудесно, – воскликнул Рузвельт, – очень тронут вашим вниманием! Мне даже неловко, что, похвалив лососину, я невольно причинил вам беспокойство.

– Никакого беспокойства, – возразил Сталин. – Напротив, мне было приятно сделать это для вас.

«Рыбка» была весьма приличных размеров, около двух метров, ее несли четыре рослых солдата из охраны посольства. А привезли пару часов назад самолетом.

Рузвельт заговорил о том, что после войны откроются широкие возможности для развития экономических отношений между Соединенными Штатами и Советским Союзом.

– Конечно, война нанесла России огромные разрушения. Вам, маршал Сталин, предстоят большие восстановительные работы. И тут Соединенные Штаты с их экономическим потенциалом могут оказать вашей стране существенную помощь. Полагаю, мы могли бы предоставить Советскому Союзу после нашей совместной победы над державами Оси кредит в несколько миллиардов долларов. Разумеется, это еще только общая наметка. Все это нужно обсудить в соответствующих сферах, но в общем и целом подобная перспектива мне представляется вполне реальной.

– Очень признателен вам за это предложение, господин президент. Наш народ терпит большие лишения. Вам трудно себе представить разрушения на территории, где побывал враг. Ущерб, причиненный войной, огромен, и мы, естественно, приветствуем помощь такой богатой страны, как Соединенные Штаты, если, конечно, она будет сопровождаться приемлемыми условиями.

– Я уверен, что нам удастся договориться. Во всяком случае, я лично позабочусь об этом.

Затем все перешли в соседнюю комнату, где подали кофе. Северов взял со сливками, он не любил черный. Тут к нему обратился Черчилль:

– Господин полковник, я узнал, что это вы разработали и провели операцию по уничтожению «Тирпица» и «Шарнхорста». Как вам удалось потопить такие мощные корабли, используя всего четыре самолета?

Черчилль говорил непосредственно с Северовым, ему уже сказали, что переводчик не потребуется.

– Нами были применены авиабомбы большой мощности. Этого хватило, чтобы утопить даже такие большие корабли.

– Это замечательный подвиг! – воскликнул премьер-министр. – Вы уже носите две наши высокие награды. Я провел консультации, и было принято решение о награждении вас еще одним орденом «За выдающиеся заслуги».

– Служу Советскому Союзу!

– Вручение состоится после обеда, награда уже доставлена в зал заседаний. Я также приглашаю вас на торжественный прием, который посвящен моему дню рождения.

Северов поблагодарил премьер-министра за оказанную честь и сказал, что когда готовил и проводил операцию, то думал обо всех моряках, в том числе английских, которые подвергаются опасности, пока эти два корабля угрожают плаванию в полярных широтах. Было видно, что Черчилль очень доволен ответом, Сталин также одобрительно кивал головой. Рузвельт улыбался и что-то говорил адмиралу Леги.

Обед закончился, и все снова направились в зал заседаний. На этот раз, чтобы не разрушать атмосферу некоего благодушия, вызванного прекрасным обедом, Сталин сказал, что его резкие слова относительно Польши могут быть неправильно истолкованы, поэтому он хочет немного прояснить ситуацию. Он лишь хотел сказать, что эмигрантское правительство не в состоянии контролировать ситуацию в стране и явно не склонно к позитивным контактам с СССР. Если удастся найти силу, реально способную стабилизировать ситуацию, то с такой силой все будут с удовольствием иметь дело. И совершенно не обязательно, чтобы это были исключительно коммунисты. Черчилль, памятуя о недавнем приватном разговоре, кивнул. Рузвельт, который не очень хорошо разобрался в польском вопросе, также выразил свое удовлетворение.