Комедианты

– Для туристов? – переспросил мистер Смит.

Даже моря отсюда не было видно; кругом не было ничего, кроме гигантской арены для петушиных боев, цементной площадки, пыли и каменистого склона. У одной из белых коробок сидел на стуле седой негр; вывеска над его головой сообщала, что он – мировой судья. Это было единственное тут человеческое существо; наверно, он обладал немалыми связями, чтобы так быстро здесь обосноваться. Нигде не было и признака рабочих, хотя на цементной площадке стоял бульдозер без одного колеса.

– Ну да, для посетителей, которые приезжают осматривать Дювальевиль, – разъяснил министр.

Он подвел нас поближе к одному из четырех домов, который ничем не отличался от прочих коробок, если не считать бесполезных крыльев – я представил себе, как они отвалятся в сезон проливных дождей.

– Один из этих домов – их проектировал наш лучший архитектор – вполне подойдет для вашего центра. И вам не придется начинать на голом месте.

– Мне казалось, что помещение должно быть побольше.

– А вы можете взять все четыре дома.

– Куда же тогда денутся ваши туристы? – спросил я.

– Мы построим другие дома вон там, – ответил он, махнув рукой в сторону иссохшей, невзрачной равнины.

– Глуховатое место, – мягко заметил мистер Смит.

– Мы поселим здесь пять тысяч человек. Для начала.

– Где они будут работать?

– Мы перебазируем сюда промышленность. Наше правительство стоит за децентрализацию промышленности.

– А где же будет собор?

– Вон там, за бульдозером.

Из-за угла большой арены выползло, раскачиваясь, еще одно человеческое существо. Мировой судья, как видно, был не единственным обитателем нового города. Город имел уже и своего нищего. Он, верно, спал на солнышке, пока его не разбудили наши голоса. А может, ему померещилось, что мечта архитектора сбылась и в Дювальевиль нагрянули туристы. У него были очень длинные руки, но зато не было ног, и он приближался к нам рывками, как игрушечная лошадь-качалка. Увидев нашего водителя, его темные очки, револьвер, он замер на месте, потом что-то монотонно забормотал, вытащил из-под дырявой, как сито, рубахи маленькую деревянную статуэтку и протянул нам.

– Значит, здесь уже есть и нищие, – сказал я.

– Это не нищий, – объяснил министр, – это скульптор.

Он что-то сказал тонтон-макуту, тот пошел и принес статуэтку; это была фигурка полуголой девушки, ничем не отличавшаяся от десятков таких же фигурок в сирийских лавках, где они дожидались легковерных туристов, которые больше не приезжали.

– Позвольте преподнести вам подарок, – сказал министр, вручая статуэтку мистеру Смиту; тот смутился. – Образец гаитянского искусства.

– Я должен с ним расплатиться, – сказал мистер Смит.

– В этом нет никакой необходимости. О нем заботится правительство.

Министр повернул назад к машине, поддерживая мистера Смита под локоть, чтобы тот не оступился на разрытой площадке. Нищий раскачивался взад и вперед, издавая звуки, полные горечи и отчаяния. Слов нельзя было разобрать; кажется, у него была повреждена верхняя челюсть.

– Что он говорит? – спросил мистер Смит.

Министр сделал вид, что не слышит.

– Со временем, – сказал он, – мы здесь воздвигнем настоящий дворец искусств, где художники смогут жить, созерцая природу и черпая в ней вдохновение. Гаитянское искусство славится во всем мире. Многие американцы коллекционируют наши картины, кое-какие из них даже выставлены в Музее современного искусства в Нью-Йорке.

Мистер Смит сказал:

– Что бы вы ни говорили, я заплачу этому человеку.

Он стряхнул с себя руку министра социального благоденствия, побежал обратно к калеке, вытащил пачку долларовых бумажек и протянул ему. Калека смотрел на него со страхом и недоверием. Наш шофер двинулся было, чтобы вмешаться, но я преградил ему дорогу. Мистер Смит нагнулся к калеке и всунул деньги ему в руку. Нищий с огромным трудом закачался назад к арене. Может, у него там была какая-нибудь дыра, где он мог спрятать деньги…

Лицо шофера исказилось от бешенства – будто его ограбили. По-моему, он собирался вытащить револьвер (пальцы у него так и дернулись к поясу) и прикончить хотя бы одного художника, но мистер Смит возвращался, заслоняя ему мишень.

– Ну, вот, теперь он не прогадал, – с удовлетворением улыбнулся мистер Смит.

Мировой судья привстал около своей коробки, наблюдая за сделкой, – теперь, когда он поднялся на ноги, видно было, какой это гигант. Он прикрыл рукой глаза от яркого солнца. Мы заняли места в машине, и на мгновение воцарилось молчание. Потом министр спросил:

– Куда бы вы хотели поехать еще?

– Домой, – лаконично ответил мистер Смит.

– Я могу показать вам участок, который мы наметили для колледжа.

– На сегодня достаточно, – сказал мистер Смит. – Если вы не возражаете, я хотел бы поехать домой.