Комедии

Октав. Ах, Скапен, если б ты что-нибудь придумал, ухитрился бы как-нибудь выручить меня из беды, я бы тебе жизнью был обязан и даже более того!

Скапен. Сказать вам по правде, если уж я возьмусь за дело, так для меня невозможного почти что не бывает. Видно, это от бога у меня такой талант на всякие выдумки, на всякие тонкости и хитрости, которые неучи зовут плутнями. Могу сказать без хвастовства, что еще не родился на свет такой человек, который перещеголял бы меня в умении вести подкопы, строить каверзы и стяжал бы больше славы в этом почтенном занятии. Да только вот заслуг нынче совсем не ценят, ей-богу. Я больше уж ни за что не берусь, после того как мне не повезло с одним дельцем.

Октав. Не повезло? С каким же это, Скапен?

Скапен. Вышел такой случай: я поссорился с правосудием.

Октав. С правосудием?

Скапен. Да. Мы немножко не поладили.

Октав. Ты с правосудием?

Скапен. Ну да, оно со мной плохо обошлось, и я так рассердился на нынешнюю неблагодарность, что решил ни во что больше не мешаться. Ну и ладно! Лучше доскажите до конца вашу историю.

Октав. Ты знаешь, Скапен, вот уже два месяца, как господин Жеронт с моим батюшкой уехали вместе по своим торговым делам.

Скапен. Это я знаю.

Октав. А нас с Леандром оставили под присмотром: меня поручили Сильвестру, а Леандра — тебе.

Скапен. Ну да. С этим поручением я справился неплохо.

Октав. Не так давно Леандр встретился с одной молоденькой цыганкой и влюбился в нее.

Скапен. Это я тоже знаю.

Октав. Мы с ним очень дружны, и он мне тотчас же признался, что любит и любим. Он познакомил меня с этой девушкой, и я согласился, что она красавица, хотя и не такая, как казалось ему. Он только о ней и говорил целыми днями, ежеминутно восхвалял ее красоту и грацию, превозносил ее ум, с восторгом говорил о прелести ее разговора, пересказывал мне все до последнего слова и заставлял восхищаться ее остроумием. Не раз он мне выговаривал за то, что я невнимательно слушаю его рассказы, бранил меня за равнодушие к его нежной страсти.

Скапен. Я пока не вижу, к чему все это клонится.

Октав. Как-то раз я провожал его к тем людям, у которых скрывается его возлюбленная, и вдруг из одного маленького домика в глухом переулке слышим стоны и громкие рыдания. Спрашиваем, что случилось. Какая-то женщина отвечает со вздохом, что там мы увидим большое горе, и, хотя горюют люди, нам чужие, оно должно нас растрогать, если мы не совсем без сердца.

Скапен. Но к чему же все это ведет?

Октав. Из любопытства я уговорил Леандра пойти и посмотреть, в чем дело. Входим, видим умирающую старушку, а возле нее разливается-плачет служанка, тут же и молоденькая девушка вся в слезах, такой редкой, трогательной красоты, какой нигде не встретишь.

Скапен. Ага!

Октав. Другая на ее месте показалась бы просто уродом: на ней была какая-то дрянная юбчонка и ночная кофточка из простой бумазеи; желтый чепчик сбился набок, и волосы в беспорядке падали из-под него на плечи. Но и в таком наряде она блистала красотой, вся она была прелесть, вся — восторг.

Скапен. Вот теперь я понимаю.

Октав. Если бы ты, Скапен, видел ее тогда, ты бы и сам пришел в восторг.

Скапен. Да я и не сомневаюсь. Я, и не видав ее, вижу, что это одно очарование.

Октав. И слезы у нее были совсем не те обыкновенные слезы, от которых девушки дурнеют: она и плакала трогательно, грациозно и была необычайно мила в своем горе.

Скапен. Да уж вижу, все вижу.

Октав. Всякий на моем месте заплакал бы: ведь с какой любовью обнимала она умирающую и называла ее милой матушкой! Да и кого бы не тронула такая доброта ее сердца!

Скапен. И вправду трогательно. Я уж вижу, что вы влюбились в ее доброту.

Октав. Ах, Скапен, в нее влюбился бы даже варвар!

Скапен. Ну конечно! Где ж тут устоять!

Октав. Я, как мог, постарался утешить прелестную девушку в ее горе, и мы вышли. Я спросил у Леандра, как ему понравилась незнакомка, а он мне холодно ответил, что она недурна собою. Меня рассердила его холодность, и я не захотел открыться ему, не сказал, как меня поразила ее красота.

Сильвестр(Октаву). Нельзя ли покороче, сударь, не то мы и до завтра не кончим. Позвольте, я в двух словах доскажу. (Скапену.) С той самой минуты господин Октав влюбился без памяти, ему только бы утешать свою любезную, а без того ему и жизнь не мила. Он бы и чаще туда заглядывал, да служанка была против этого — она после смерти матери вела весь дом. Вот он и дошел до отчаяния: клянется, просит, молит, а толку никакого. Ему говорят, что эта девушка — дочь благородных родителей, хотя бедная и одинокая, так что искательства его напрасны, если он не намерен жениться. От таких препятствий страсть его разгорелась пуще. Господин Октав ломал себе голову, бился, раскидывал и так и эдак и наконец решился: вот уже три дня, как он женат.

Скапен. Понимаю.