— Первого нет, из напитков могу предложить сухое вино, — бесстрастно проговорил он.
— А что на второе? — спросил Вячеслав.
Официант откровенно скучал.
— Только зразы и бифштекс.
Вячеслав вконец разошелся.
— Ты слышишь, Женя, что нам предлагают — бифштекс. А позвольте спросить, с корочкой или обваленный в сухарях.
— Какая разница? — насторожился официант.
— Большая. С корочкой обычно предпочитают нахимовцы, а с сухарями те, ну как их, что в свисток турчат.
— Боцмана́! — встрепенулся официант. — Вы боцман? — и сразу сник, — а у нас ни корочки, ни сухарей, одна подлива.
Евгения, не выдержав, прыснула.
Вячеслав остановился на зразах, салате и вине. Вино Евгении понравилось. Бледно-зеленое со вкусом шампанского. На этикетке парил журавль, увенчанный медалями… Мясное было недосолено и пережарено. Салат горчил.
— Никогда не думай о том, что ешь и кого любишь, — высказался Вячеслав.
На сцену вышли рослые парни с музыкальными инструментами. Они шумно рассаживались вокруг колеса штурвала. Потом появилась смуглая молодая женщина с распущенными ниже плеч волосами. Евгении не понравилось ее присутствие. Женщина нахально расхаживала по сцене в длинной с разрезом юбке, поглядывая на Вячеслава.
«Мне то что́?» — злилась Евгения, но, не выдержав, сказала, натянуто улыбнувшись:
— Не отвлекайся, Слава, ты все же с дамой.
Трубач фальшиво взял ноту, загремела дробь ударника. Смуглянка принялась разминаться, покачивая бедрами. Вячеслав задумчиво катал шарик хлеба. Евгения чувствовала, мысли его те же, что и ее, мучительно просящиеся наружу. Она угадывала, что он может сказать и, упредив, поспешила спросить:
— Скажи, ты любишь свою жену?
Его глаза сузились до щелочек, и оттуда словно ударил пучок света — так ярко они вспыхнули.
— Единственное, в чем мне и повезло в жизни, так это с женой.
Евгения не сомневалась в его правдивости. Ей стало радостно и тревожно. Она не могла понять, что бы это могло быть. Вячеслав будто отдалился, стал вновь недосягаемым, и тонкие было связавшие их нити оборвались, не выдержав напряжения.
«Я ревную его…» Евгения опустила глаза, испугавшись, что они выдадут ее.
Парни на сцене разом грянули на своих инструментах, и черноволосая красавица пустилась в пляс, обнажив загорелые ноги.
Вячеслав хотел налить вина, но Евгения воспротивилась.
— Не надо, мне и так хорошо. А тебе?
— Мне тоже.
Ансамбль исполнял танго.
— Потанцуем? — предложил Вячеслав.
Она было согласилась, потом раздумала.
— Слишком много для одного дня.
Солистка без музыки отрабатывала номер. Парни тихо беседовали о своем. В зале заметно потемнело.
— Ты не забыл вчерашний разговор?
— А-а,
— Что же это может быть, тем более у мужчин? — рассмеялась Евгения.
На его посерьезневшем лице четко обозначились запавшие щеки.
— Трудно объяснить. Но вне всяких сомнений в человеке одновременно живут двое.
Она недоверчиво покачала головой.
— Выходит, можно всю жизнь прожить и не знать… А если человек сам не в силах почувствовать… как тогда?
— Настоящий человек всегда почувствует, — взволнованно сказал Вячеслав.
Евгения отказывалась что-либо понять.
— Ну, а если все-таки не знает, что он…
— Тоже человек! — Вячеслав в запальчивости повысил голос.
— Ты не представляешь даже, как важно распознать свое истинное лицо. Например. — Он огляделся, но ничего не обнаружил в подтверждение своих слов, с досадой продолжил: — Например, две похожие затасканные монеты. Отчисть их. Одна окажется того же достоинства, за что ее и принимают, другая много дороже. Так и человек… В общем, наплел. Ты одергивай меня почаще.
— По-моему, всё правильно, — схитрила Евгения.
— Ты уверена? — с надеждой спросил Вячеслав и, ободренный, заговорил снова: — Беда в том, что мы не всегда готовы помочь такому человеку. Если каждый из нас в течение своей жизни откроет хотя бы одного, это было бы…
Официант клевал носом за соседним столиком. Его коллеги, сбившись у стойки, наблюдали за репетицией. Парни, как и танцовщица, в экстазе дергали ногами, сотрясая пол.
— Знаешь, ведь я…
— Продолжай, — встрепенулась Евгения.
Вячеслав машинально повертел фужер, едва не уронив его.
— Здесь, на отдыхе, я впервые услышал в себе какое-то движение. Наверное глазами того
— Он задумчиво кивнул, подтверждая свои мысли. — Ему бы я доверил самое заветное.
— А какое оно у тебя?
— Ты посмеешься, если услышишь. Заветные желания всегда простые…
— Не знаю, прав ты или нет. Но сейчас мне кажется, я совсем другая.
— А-а, слушай меня больше, — совсем по-ребячьи застеснялся Вячеслав.