Комический роман

ОБРАЩЕНИЕ К ЧИТАТЕЛЮ

Читатель, кто бы ты ни был, когда ты увидишь эту третью часть «Комического романа», появляющуюся в свет после смерти несравненного Скаррона, не удивляйся, что человек стоящий по таланту настолько ниже его, принялся за то, чего тот не смог окончить. Он обещал тебе выпустить роман исправленным и дополненным,[352] но смерть предупредила это намерение и помешала продолжить историю Дестена и Леандра, равно как и историю Каверн, которая появляется в Мансе, не рассказав, каким образом она и ее мать ушли из замка барона Сигоньяка, — и вот это-то станет тебе ясным из этой третьей части. Я не сомневаюсь, меня не обвинят в дерзости за то, что я взялся некоторым образом усовершенствовать произведение столь великого человека но знай, что для малого ума трудно сочинить так хорошо вымышленные истории, как те, какие мы читали в первых, двух частях этого романа. Признаюсь чистосердечно, что то, что ты здесь увидишь, совсем не той силы и не соответствует ни смыслу, ни выразительности его языка; но знай, по крайней мере, что здесь ты удовлетворишь свое любопытство, если ты так хочешь знать конец последнего произведения столь интересного и изобретательного ума. Впрочем, я долго не решался выпустить его в свет, так как слыхал, что один из самых достойных людей работает над Мемуарами об авторе:[353] если бы он предпринял это, он сделал бы это много успешнее, чем я; но, прождав три года и видя, что ничто не появилось, я осмелился выпустить свой труд, не боясь порицания критики. Итак, я отдаю его тебе со всеми его недостатками, чтобы, Когда у тебя не будет лучшего занятия, ты потрудился его прочесть.

ГЛАВА ПЕРВАЯ, которая служит началом этой третьей части

Вы видели во второй части этого романа маленького Раготена с лицом в крови от удара, который нанес ему баран, когда он спал, сидя на низеньком стульчике в комнате комедиантов, откуда он выбежал в таком гневе, что думали, он не возвратится никогда; но он был слишком пленен мадемуазель Этуалью и страшно хотел знать о следствиях колдовства лекаря, а это и заставило его (умыв прежде лицо) вернуться назад, чтобы видеть, какое действие будет иметь обещание сеньора Фердинандо Фердинанда, за которого он принял встретившегося адвоката. Он был столь оглушен ударом, какой ему дал баран, и столь взволнован тем, что Этуаль невольно захватила его сердце, что легко поверил, будто бы этот адвокат и есть лекарь; почему, подойдя к нему весьма вежливо, он сказал ему следующее:

— Сударь, я рад такой счастливой встрече: я искал ее с таким нетерпением, что хотел нарочно итти к вам домой, чтобы узнать ваш приговор о моей жизни или смерти. Я не сомневаюсь, что вы употребили все ваше чародейское искусство, чтобы посредством внушения сделать меня самым счастливым из всех людей; я тоже не останусь неблагодарным за вашу благосклонность. Скажите же мне, снизойдет ли на меня благотворное влияние этой чудесной звезды?[354]

Адвокат, который ничего не понял в этой речи, приняв ее не более как за насмешку, тотчас же перебил его и грубо сказал ему:

— Господин Раготен, если бы было немного попозже, я подумал бы, что вы пьяны,[355] но, должно быть, вы на самом деле сошли с ума. Думаете ли вы, о чем говорите? Что за дьявольщину вы несете мне о колдовстве и влиянии звезд? Я не колдун и не астролог! Да, разве вы не знаете меня?

— Ах, сударь, — возразил Раготен, — как вы жестоки! Вы так хорошо знаете о моей болезни и отказываете мне в лекарстве. О...

Он хотел продолжать, но адвокат оставил его, сказав:

— Вы слишком большой сумасброд для столь малого роста. Прощайте.

Раготен хотел последовать за ним, но, заметив свою ошибку, страшно устыдился и не рассказывал об этом никому, — и вы не прочли бы здесь этого, если бы я не узнал о происшествии от самого адвоката, который сильно этим забавлялся со своими друзьями. Этот малый сумасброд продолжал свой путь и пошел в дом, где остановились комедианты, и, только что войдя туда, услыхал предложение госпожи Каверн и Дестена покинуть город Манс и искать другого места, что так сбило его с толку, как будто он упал с высоты, — да и падение не было для него опасно (если бы это случилось с ним) из-за его комплекции; но что кончала для него все, так это решение распрощаться завтра со славным городом Мансом, то есть, с его жителями, именно с их верными зрителями, и направиться, по обыкновению, по дороге в Алансон, так как они уверились, что пронесшийся слух о чуме там был ложен.[356] Я сказал «по обыкновению» потому, что этот род людей (как и многие другие) имеет свой ограниченный путь, как солнце по зодиаку. В тех местах они ездят из Тура в Анжер, из Анжера в Флеше, из Флеше в Манс, из Манса в Алансон, из Алансона в Аржантан или Лаваль, смотря по какой дороге поедут — по Парижской или Бретаньской, что, по существу, не особенно касается нашего романа.