Комиссар госбезопасности

Из Москвы пара отправилась в Одессу, а оттуда морем в Афины, где сменила документы и на другом судне отплыла в Марсель. До Парижа добрались поездом, там Судоплатов встретился с Рамоном и Каридад Меркадер, а затем отдельно с членами группы Сикейроса. Обе группы не общались и не знали о существовании друг друга. Павел посчитал их достаточно надежными, а помимо этого узнал — все агенты участвовали в диверсионных операциях за линией фронта у Франко. Этот опыт наверняка должен был помочь в акции против Троцкого.

Судоплатов предложил Эйтингону в течение месяца оставаться с Каридад и Рамоном, обучая их основам оперативной деятельности. К сожалению, те не обладали знаниями в таких элементарных вещах, как методы разработки объекта, вербовка агентуры, обнаружение слежки или изменение внешности. А между тем это было необходимо, чтобы избежать ловушек контрразведывательной службы троцкистов в Мексике.

Задержка едва не стала фатальной для Эйтингона.

Судоплатов вернулся в Москву в июле, а спустя месяц Каридад с Рамоном отплыли из Гавра в Нью-Йорк. Эйтингон должен был вскоре последовать за ними, но к тому времени польский паспорт, по которому он прибыл в Париж, стал опасным документом. После немецкого вторжения в Польшу, положившего начало Второй мировой войне, его собирались мобилизовать во французскую армию как польского беженца или же интернировать в качестве подозрительного иностранца. В это же время были введены новые, более жесткие ограничения на зарубежные поездки для поляков, так что разведчику пришлось уйти в подполье.

Павел проклинал себя за задержку, вызванную подготовкой агентов, но другого выхода в той ситуации не имелось. Пришлось связаться с советским резидентом в Париже Василевским (кодовое имя «Тарасов»), работавшим генеральным консулом, и поручить обеспечить «Тома» (так Эйтингон проходил по оперативной переписке) соответствующими документами для выезда в Америку.

Василевскому потребовался почти месяц, чтобы выполнить это задание. Пока суд да дело, он поместил Эйтингона в психиатрическую больницу, главным врачом которой был русский эмигрант. По указанию Судоплатова, резидент использовал связи Моррисона, чтобы раздобыть «больному» поддельный французский вид на жительство. Теперь он стал сирийским евреем, страдающим психическим расстройством. Естественно, непригодным к военной службе. Документ давал возможность находиться во Франции и мог быть использован для получения загранпаспорта. Василевский был уверен, что паспорт подлинный (французский чиновник получил соответствующую взятку), но всё же оставалась проблема получения американской визы.

Единственная связь с американским консульством осуществлялась через респектабельного бизнесмена из Швейцарии — в действительности это был советский нелегал Штейнберг. Однако тут возникла дополнительная трудность. Он отказался возвращаться в Москву, куда его отзывали из командировки. В письме заявлял о своей преданности, но отмечал, что боится чистки в НКВД.

Василевский послал для встречи со Штейнбергом в Лозанне офицера-связника, нелегала Тахчианова. Его подстраховывал другой нелегал, Алахвердов. При встрече Штейнберг готов был застрелить связника, боясь, что это подосланный убийца. В конце концов, он согласился устроить визу для «сирийского еврея».

Эйтингон прибыл в Нью-Йорк в октябре 1939 года и основал в Бруклине импортно-экспортную фирму, которая использовалась как свой центр связи. А ещё она предоставила «крышу» Рамону Меркадеру, обосновавшемуся в Мексике с поддельным канадским паспортом на имя Фрэнка Джексона. Теперь он мог совершать частые поездки в Нью-Йорк для встреч с Эйтингоном, который снабжал его деньгами.

Постепенно в Мексике нашлось прикрытие и для группы Сикейроса. В ней были два радиста-нелегала, но радиосвязь являлась неэффективной из-за низкого качества оборудования.

Эйтингоном были разработаны варианты проникновения на виллу Троцкого в Койякане — пригороде Мехико. Владелец виллы, мексиканский живописец Диего Ривера, сдал её Троцкому. Группа Сикейроса планировала взять здание штурмом, в то время как главной целью Рамона, не имевшего понятия о существовании группы Сикейроса, было использование своего любовного романа с близкой к Троцкому Сильвией Агелоф для того, чтобы подружиться с его окружением.

Рамон был похож на тогдашнюю звезду американского кино Кэри Гранта, девушка не устояла перед красавцем ещё в Париже. Она ездила с любимым в Нью-Йорк, но он старался держать её подальше от Эйтингона. Случалось, тот наблюдал за Рамоном и Сильвией в ресторане, но ни разу не был ей представлен.

В троцкистских кругах Рамон держался независимо, не предпринимая никаких попыток завоевать их доверие выражением симпатии к общему делу. Он продолжал разыгрывать из себя бизнесмена, поддерживающего Троцкого в силу эксцентричности своего характера, а не как преданный последователь.