Коммандер

— Отлично. Я найду, где ее разместить, и сразу же освобожу вас от этого бремени. Итак, через два дня я у вас. Пусть Свет не оставит Вас, мастер.

Выйдя из мастерской Кана, я по-свойски заглянул на кухню. Аззи была здесь, она шуровала палкой в большом медном чане с кипящей водой. Увидев меня, неподдельно обрадовалась.

— Оу, герр спаситель! Вы пришли освободить меня еще раз?

— Отчего? — спросил я тупо.

— От этой каторги, конечно же! — Аззи кивнула на кипящий чан. — Я уже два раза ошпарилась, и это только за сегодняшний день!

— Что, не любишь домашние хлопоты?

— Такая работа не для меня. Да еще и в этом ужасном месте! От одного нахождения здесь у меня голова болит.

— Гм. По тебе не скажешь. Ладно, давай так. Я думаю, тебя надо устроить в деревеньке возле города — у меня там есть пара знакомых поселян.

— Да, сударь. Где угодно, лишь бы не в городе!

— Будешь там лечить коровенок, только местных женщин не зли.

— Со всем удовольствием. И, сударь, может быть, вы будете так добры, и раздобудете мне тут какую — то одежду. Мне не терпится вернуть вам ваш плащ, чувствую, вы без него простудитесь.

— Ну, ты же меня вылечишь?

— Если вы статью схожи с быком — то запросто.

Вот язва.

— Ладно, я понял. Завтра тебя перевезу.

------

* койф — кольчужный капюшон

Главы 11-12

Глава 11

Рыцарь жил в доме вдовы, державшей прачечную. Улица, где находилось ее заведение, единственная в Андтаге была выложена брусчаткой, отчего и называлась Мощеной.

Дойдя, я постучал в дверь ручкой-кольцом. Окошко в двери открылось, подросток — сын вдовы — взглянул на меня.

— Привет, Миххель. Мастер Ренн здесь?

— Нет, герр Андерклинг, он с утра ушел куда-то. Но, думаю, вы найдете его у кордегардии.

— Понятно. Спасибо, Миххель, кланяйся от меня своей матушке!

Дверка захлопнулась. Похоже, рыцарь околачивается среди городских стражников, играя в кости, или сидит в каком-нибудь кабаке. Обычное дело.

Расспросив дорогой еще нескольких горожан, я нашел его у уличной таверны. Точнее, таверной это даже не назвать — просто три стола с лавками на улице. Еду и напитки подавали из окна дома, над которым опознавательным знаком висел обруч от бочки, переплетенный ячменной соломой.

За вынесенным на улицу столом рыцарь играл в кости в своей обычной компании.

— О, Энно! Присоединяйся к нам, приятель! — воскликнул он, увидев меня, и радушным жестом пригласил за стол. Сидевший рядом рыцарь Беренгард, старый знакомый Эйхе, тут же подвинулся.

— Ты же знаешь, что я не играю в это!

— Герр Андерклинг, может быть партию в «шашки»? — спросил меня Виллем, сын олдермена, полный добродушный юноша.

Меня тут страшно зауважали, когда я научил их этой игре. Я подумывал научить их и шахматам, но для этого надо было выточить шахматные фигуры. Сам я резьбу по дереву делать не умею, а заказать кому-то — вечно нет денег.

— К Кхорну шашки! — воскликнул Эйхе. Для него это была слишком замороченная забава. Даже находясь на службе, рыцарь не любил думать, а уж вне службы — тем более.

— Давай-ка отойдем, расскажешь мне, как все прошло. Берн, бросок за мною!

Мы отошли в подворотную арку соседнего дома.

— Ну что, денег за поход нам не видать? — хмуро осведомился Эйхе.

— Об этом и речи не было. Но, Ренн, нам, похоже, придется ехать снова!

— Как! Там же ничего нет?

— Тереллин считает иначе.

Я пересказал наш разговор с каноником. Рыцарь был озадачен.

— Боюсь, проездим мы снова зазря! Опять два месяца мотаться Свет знает где… Мне это начинает надоедать!

— Ну, считай, что это твой вассальный долг.

— Ха! Вассальный долг — 40 дней в году. И все, потом делай, что хочешь. Не надоело воевать — нанимаешься за деньги. Надоело — идешь на все четыре стороны, никто не вправе тебя задерживать. А мы мотаемся туда-сюда по четыре раза в год, а то и больше.

— Тогда считай это религиозным долгом!

— Знаешь, как по мне, — религиозный долг из тех, что не стоит спешить возвращать. Поклоны Свету можно отбивать, будучи уже дряхлым стариком!

— Хочешь дожить до старости? Да ты оптимист! Ладно, я тебя предупредил — из города нам сказали не отлучаться, быть готовыми предстать перед каноником по первому зову.

— Вот Кхорн! Слушай, Энно, я как раз хотел поговорить с тобой об этом.

— О чем?

— Да, насчет «отлучиться из города». Ты помнишь фон Хольштайна?

— Твой приятель? Раттбод фон Хольштайн, в поместье которого мы заезжали в прошлом году?

— Точно. Старина Ратт!

— Конечно, помню. Я в его замке чуть не околел от пойла, называемого там «элем»!

— Нормальный там эль. Просто нам тогда случайно налили из бочки для слуг. Так вот… Он собирается на охоту, которую устраивает барон фон Гельфрад. И может взять с собою меня!

— Гм. И как ты поедешь?

— Да, вот именно, как? У меня даже лошади нет!

— Ну, значит, придется вежливо отклонить приглашение, тем более что Тереллин…

— К Тзинчу Тереллина! Если я не поеду, меня в другой раз и не пригласят. А я сто лет не был на охоте, уже почти не помню, что там делать!

— А от меня ты что хочешь?

— Энно, — Эйхе вдруг перешел на несвойственный ему обычно просительный тон. — Добудь мне лошадь в монастырской конюшне! Ты же можешь!

Ничего себе!