Коммандер

— Это вот как ты себе представляешь?

— Да легко, — Эйхе, почуствовав, что я не отказываю ему с ходу и вопрос обсуждаем, перешел к делу, — ты же скоро отправишься на сбор десятин, как обычно?

— Не знаю. Конечно, срок для сбора как раз подошел, но отправят ли меня или кого-то другого…

— А ты вызовись сам. И тебе для этого дадут лошадь!

— Ну да…

— Вот ты эту лошадь отдай мне, а сам езжай на муле!

— А где мне его взять?

— Агнес тебе даст. У нее есть рослый, прекрасный мул.

— А она на чем будет развозить одежду?

— Ну, это я с нею договорюсь, — по лицу Эйхе было видно, что об этом он не подумал и сейчас озадачен — Тут ты не беспокойся.

— Как у тебя вообще дела с Агнес? Купчишка не досаждает?

— Как сказать…Эйхе снова потер свою, так и не сбритую с похода, медно-рыжую бороду. — Купчишка-то нет, отстал. Только у нее новая блажь. Она хочет, чтобы я на ней женился.

— Ну, вообще-то тебе давно пора остепениться!

— Да? — Эйхе посмотрел на меня, как будто я предложил ему сунуть голову в улей.

— И вступить в цех прачек?

— Какой еще цех?

— Прачечный. Если я буду ее мужем, то заодно стану главой и семьи, и дела. То есть мастером прачечной! Придется вступать в цех, сдавать цеховой экзамен на знание сортов мыла и щелока, и как нужно отмывать разные ткани. И все это в упленде в цветах цеха, и в переднике!

Я представил его перед корытом, выбивающим палкой чужие камизы, и не смог сдержать смеха. Ренн недовольно набычился.

— Ты мне зубы не заговаривай. Добудешь мне лошадь?

— Ладно, я попробую.

— Отлично!

Он хлопнул меня по плечу, и мы вернулись к столу.

— Выпьешь с нами? — спросил Беренгард, пропуская меня на лавку.

Я бы не только выпил, но и что-нибудь съел, но свободных денег не было совсем.

Эйхе крикнул на кухню, и мальчик — сын хозяйки, принес мне эль, ломоть хлеба и горшок с рагу из овечьего желудка. У рыцаря тут был кредит.

Виллем непременно хотел сыграть в шашки. Беренгард оказал нам всем любезность, взявшись вырезать клетки шахматной доски на грубо выструганном столе. Эйхе сначала протестовал, ведь из-за зарубок на столешнице теперь было нельзя играть в «полкрейцера» и трик-так, да и кубики костей будут падать по-другому.

— Ничего, дружище, мы вырежем «шашки» в сторонке, — сообщил ему Беренгард, и нарезал клетки с самого края столешницы. Берн всегда нравился мне — он покладист и не чванлив, даже несколько раз давал мне уроки боя на топорах. Служит он тоже по церковной части, только не в монастыре, как я, а повыше. Берн служит нашему сюзерену — он один из сержантов экзархата Виссланд, куда входит наш диоцез Андтаг. Молод, красив как Аполлон, умен и общителен, но, увы, небогат. Как и все мы здесь…

Я осторожно отпил мутную сладковатую жидкость, и принялся за рагу, черпая его, как все, хлебной коркой.

— Сегодня у Гельмиеры эль покрепче, чем всегда. Всегда сюда захожу, — сообщил Виллем, глядя на мои сомнения по поводу напитка.

— Лучший эль — только в монастыре! — сообщил рыцарь, любивший подчеркнуть богатство и влиятельность своего сюзерена, хотя гордиться тут, честно говоря, было нечем.

— Ну, как сказать, — Беренгард, немало поездивший по свету, любил рассказать о своих путешествиях. — Самый лучший эль, что мне довелось попробовать, был сварен в Мариенстаде. Они там скинулись всем городом и купили медный котел на пять бочек. Вот в нем эль получается просто великолепным.

— Ха! А как же они пользуются одним котлом всем городом сразу? Да еще и таким здоровым?

— Очень просто. Ставят сусло, потом заливают его в котел и варят. По очереди — чье время пришло, тот и варит. Потом сразу разливают по бочкам, там и охлаждают, и выдерживают.

— А где стоит у них этот котел?

— Возле ратуши, на площади.

— Это надо катить бочки с суслом на площадь, а потом обратно? Да вот еще!

— Зато все видят, из чего эль варится, и хорош ли он. Там народ всегда знает, в какой кабак стоит заглянуть, а какой обойти стороной.

— А я скажу, что в эле главное — грюйт*. Солод-то всегда примерно одинаковый, а вот какие травы туда добавляют — это другой вопрос.

— Не скажи. Замочить солод — непростое дело. Бывает, он плесневеет, или еще чего похуже.

— Чтобы добрые люди не отравились — за этим должны следить эльманы. А я говорю про вкус и крепость. Вот оловянщики в Нордланде научились делать двойной эль — это когда сусло ставят не на воде, а на уже готовом эле. Крепкий получается- ухх! А в Лайтенце сейчас вошел в моду хмель. Варят эль с хмелем, получают «пиво».

— Вот это я бы попробовал — воскликнул Гиззер, немолодой горожанин с лицом, похожим на моченое яблоко, очень любивший как следует набраться. — Должно быть, хмель дурманит так, что с двух кружек окажешься под столом!

— А ты попробуй на Скорняжной улице эль с беленой — там упадешь от одной кружки. Только после этого можешь уже не встать. Правда, Гиззер?

— Давно пора это запретить, — авторитетно заявил Виллем. — От белененого эля люди, бывает, с ума сходят. Я слышал, мясник в соседнем Оденельштадте выпил такого, а потом зарезал соседа, приняв его за быка!