Коммандер

Систематическое пренебрежение всеми другими аспектами существования — вот что меня возмущает. Половину своего времени я трачу на то, чтобы прочищать их желудки, пускать им дурную кровь, предписывать нежирную пищу и снотворное. Оба едят слишком много, слишком много пьют, особенно Д. Д. Иногда я боюсь, что они отгородились от меня оттого, что договорились встретиться следующий раз на берегу как дуэлянты и прекрасно понимают, что я постараюсь этому помешать. Как они выводят меня из себя! Если бы им пришлось драить палубу, ставить паруса, чистить гальюн, то нам не пришлось бы что ни день слышать об их капризах. У меня не хватает на них терпения. Они до странности незрелы для мужчин своего возраста и своего положения, хотя следует признать, иначе они бы здесь не оказались: зрелый, развитой ум и военная морская служба — две вещи несовместные, умный не будет бродить по всем морям с тем, чтобы с кем-то помериться силами. Несмотря на свою чувствительность (перед тем как мы добрались до Сьюдаделы, он исполнял свое переложение «Deh vieni» с подлинным изяществом), Д. О. во многих отношениях больше подошел бы на роль главаря карибских пиратов лет сто назад. А Д. Д. , при всей его сообразительности, может стать своего рода инквизитором — этаким Лойолой Судного дня, если только прежде того ему не проломят голову или не проткнут его насквозь. Я очень часто вспоминаю тот злополучный разговор…»

К удивлению команды, покинув Сьюдаделу, «Софи» направилась не в сторону Барселоны, а на вест-норд-вест и на рассвете, обойдя мыс Салу на расстоянии оклика, сцапала груженое испанское каботажное судно водоизмещением около 200 тонн, на котором были установлены шесть 6-фунтовок (не открывших по ним огня). Шлюп подошел к испанцу со стороны берега так аккуратно, словно рандеву назначили шесть недель назад и испанский капитан пришел на место встречи с точностью до минуты.

— Очень выгодное коммерческое предприятие, — заметил Джеймс, наблюдая, как приз с попутным ветром направляется на восток, в Порт-Маон, в то время как они, лавируя, галс за галсом пробирались на север в свою зону крейсирования, к одному из самых оживленных морских торговых путей в мире. Но это был не тот разговор (пусть и тоже неудачный), который Стивен имел в виду.

Нет, не тот. Тот произошел позднее, после обеда, когда доктор находился на квартердеке вместе с Джеймсом. Они непринужденно обсуждали различные национальные привычки — привычку испанцев засиживаться допоздна, привычку французских мужчин и женщин вместе выходить из-за стола и тотчас направляться в гостиную; привычку ирландцев засиживаться за бокалом вина до тех пор, пока кто-то из гостей не предложит расходиться; обычай англичан предоставлять такое решение хозяину; характерные различия в проведении поединков.

— Дуэли — очень редкое явление в Англии, — заметил Джеймс.

— Это верно, — ответил Стивен. — Когда я впервые приехал в Лондон, то я, например, удивился, узнав, что англичанин может целый год не выходить на поединки.

— Да, — сказал Джеймс, — представления о вопросах чести значительно отличаются в двух королевствах. Я не раз задирал англичан, что в Ирландии непременно привело бы к вызову на дуэль, но результата не последовало. У нас это назвали бы удивительной робостью — или же следовало назвать это застенчивостью? — Диллон иронически пожал плечами и хотел было продолжить, но тут световой люк, располагающийся на квартердеке, открылся, в нем появились голова и массивные плечи Джека. «Никогда не думал, что такое простодушное лицо может выглядеть таким мрачным и злым», — подумал Стивен.

«Уж не намеренно ли сказал это Д. Д.? — записал он. — В точности не знаю, но подозреваю, что это так, судя по замечаниям, которые он делает в последнее время, — возможно, замечаниям непреднамеренным, всего лишь бестактным, но, взятые вместе, они выставляют разумную осторожность с неприглядной стороны. Я не знаю. А следовало бы. Единственное, что я знаю, это то, что когда Д. О. гневается на своих начальников, раздраженный субординацией, требуемой службой, вследствие своего беспокойного темперамента, или (как сейчас) терзаемый неверностью возлюбленной, он находит выход в насилии, в действии. Д. Д., движимый злобой, поступает таким же образом. Разница в следующем. По-моему, если Д. О. стремится лишь к шуму и грохоту, напряженной деятельности ума и тела, живя одной минутой, то Д. Д. хочет много большего, чего я очень опасаюсь». Закрыв дневник, Стивен долгое время смотрел на его обложку, уносясь мыслями куда-то вдаль, пока стук в дверь не заставил его очнуться.

— Мистер Риккетс, — сказал доктор, — чем могу быть вам полезен?

— Сэр, — отвечал мичман, — капитан просит вас подняться на палубу и взглянуть на берег.

* * *