Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина

   Да, можетъ быть, боязни тайной,
   Чтобъ мужъ иль свѣтъ не угадалъ
   Проказы, слабости случайной....
 ⁴

 Всего, что́ мой Онѣгинъ зналъ....   Надежды нѣтъ! Онъ уѣзжаетъ,
   Свое безумство проклинаетъ —
   И, въ немъ глубоко погруженъ,
 ⁸ Отъ свѣта вновь отрекся онъ.
   И въ молчаливомъ кабинетѣ
   Ему припомнилась пора,
   Когда жестокая хандра
¹² За нимъ гналася въ шумномъ свѣтѣ,
   Поймала, за́ воротъ взяла
   И въ темный уголъ заперла.

XXXV

   Сталъ вновь читать онъ безъ разбора.
   Прочелъ онъ Гиббона, Руссо,
   Манзони, Гердера, Шамфора,
 ⁴

 Madame de Stael, Биша, Тиссо,   Прочелъ скептическаго Беля,
   Прочелъ творенья Фонтенеля,
   Прочелъ изъ нашихъ кой-кого,
 ⁸ Не отвергая ничего:
   И альманахи, и журналы,
   Гдѣ поученья намъ твердятъ,
   Гдѣ нынче такъ меня бранятъ,
¹² А гдѣ такіе мадригалы
   Себѣ встрѣчалъ я иногда,
   E sempre bene, господа.

^2–6Прием перечисления авторов, хотя и типичный для Пушкина (которому вообще доставляет наслаждение называть друг за другом предметы, места, чувства, поступки и т. д.), не им придуман. В самом деле, список, даваемый в этих строках, ничто перед невероятным каталогом книг, прочитанных Фобласом (у Луве де Кувре, «Год из жизни кавалера де Фобласа»; см. коммент. к главе Первой, XII, 9–10), пока он вынужденно томился в одиночестве. Там не десять авторов, как у Онегина, а сорок, и читатель встречает среди них старых знакомых — Колардо, Дора, Бомарше, Мармонтеля, де Бьевра, Грессе, Мабли, Жана Батиста Руссо, Жана Жака Руссо, Делиля, Вольтера и пр.

Отметим также, что Пушкин не позволил своему герою прочитать зимой 1824–25 г. две иностранные книги, которые в тот сезон пользовались особой популярностью: «Мемуары Жозефа Фуше, герцога Отрантского» — Фуше возглавлял полицию при Наполеоне (2 тома, Париж, сентябрь и ноябрь 1824 г.) и «Разговоры лорда Байрона» (французское переложение книги Медвина, сделанное Пишо; см. коммент. к главе Третьей, XII, 10).

*

Перечисления — прием, который очень любил и дядя Пушкина — Василий Пушкин, вызвавший пародию Дмитриева, который напечатал (в Москве в 1808 г., пятьдесят экземпляров для частного распространения) прелестную поэму четырехстопным ямбом, где описывается заграничное путешествие Василия Пушкина (в 1803 г.; он рассказал о своей поездке в июньской и октябрьской книжке «Вестника Европы» за тот же год). Поэма озаглавлена «Путешествие N.N. в Париж и Лондон». В ч. III читаем (строки 21–27):

Какие фраки! панталоны!
Всему новейшие фасоны!
Какой прекрасный выбор книг!
Считайте — я скажу вам вмиг:
Бюффон, Руссо, Мабли, Корнилий,
Гомер, Плутарх, Тацит, Виргилий,
Весь Шакеспир, весь Поп и Гюм…

«Корнилий» — шутливая форма фамилия «Корнель»; три слога в фамилии Шекспира — указание на ее французский выговор; «Поп» — французский вариант имени «Поуп»; «Гюм» — французская транскрипция имени «Юм» в русском произношении; все остальное — русские формы и транскрипции.

В своей неоконченной повести, которая теперь известна под названием «Арап Петра Великого», начата 31 июля 1827 г, Пушкин, судя по разным наметкам эпиграфа, думал предпослать первой главе цитату из «Журнала путешественника»:

      Я в Париже;
Я начал жить, а не дышать!

²Гиббона,Эдвард Гиббон (1737–94) — английский историк. Возможно, Онегин прочел французский перевод (Париж, 1793) мемуаров Гиббона; это издание имелось и в библиотеке Пушкина. Восемнадцать томов «Истории упадка и гибели Римской империи» (Париж, 1788–95), перевод Леклерка де Сет-Шена с английского оригинала, потребовали бы от Онегина не менее месяца.

²Руссо.Вдосталь начитавшись Гиббона, Онегин, я полагаю, обратился к «Юлии» Жана Жака (см. коммент. к главе Третьей, IX, 7) или к его «Исповеди», но не к дидактическим сочинениям. Двух недель чтения Руссо, думается, было бы ему достаточно.