Комментарий к роману А С Пушкина 'Евгений Онегин'

VIII
[Но] раз вечернею порою
Одна из дев сюда пришла
Казалось — тяжкою тоскою
Она встревожена была
Как бы волнуемая страхом
Она в слезах пред милым прахом
Стояла, голову склонив
И руки с трепетом сложив
Но тут поспешными шагами
Ее настиг младой улан
Затянут — статен и румян
Красуясь черными усами
Нагнув широкие плеча
И гордо шпорами звуча.

IX

Она на воина взглянула,
Горел досадой взор его,
И побледнела <и> вздохнула
Но не сказала ничего
И молча Ленского невеста
От сиротеющего места
С ним удалилась — и с тех пор
Уж не являлась из-за гор
Так равнодушное забвенье
За гробом настигает нас,
Врагов, друзей, любовниц глас
Умолкнет — об одно<м> именье
Наследник<ов> ревнивый хор
Заводит непристойный спор
(VI, 419–421)

8 — Улан умел ее пленить… — Улан — кавалерист, служащий в уланском полку (один из видов легкой кавалерии). В сознании П улан представлялся естественной парой уездной барышни. Ср. в письме П. В. Нащокину 24 ноября 1833 г.: "Жена была на бале, я за нею поехал — и увез к себе, как улан уездную барышню с именин городничихи" (XV, 96). Ср.: "Уланы, ах! такие хваты…" (Лермонтов. "Тамбовская казначейша").

XIX, 12 — И столбик с куклою чугунной… — Статуэтка Наполеона.

XXI, 5 — И в молчаливом кабинете… — Выражение "молчаливый кабинет" встречается в EO дважды (ср.:

И в молчаливом кабинете
Ему припомнилась пора,
Когда жестокая хандра
За ним гналася в шумном свете
(VIII, XXXIV, 9-12

).

Выражение это, запомнившееся П, впервые употребил Воейков в "Послании к жене и друзьям". Внимание поэта на него, видимо, было обращено рецензией Семена Осетрова (псевдоним Ореста Сомова) в "Вестнике Европы", в которой в резком тоне анализировалась очень задевшая П статья Воейкова о "Руслане и Людмиле" и параллельно делался ряд язвительных замечаний о собственных стихах Воейкова:

"…Одинокий
И молчаливый кабинет,
От спальни столь далекий.

В разборе поэмы г-на Пушкина сказано было но поводу выражения дикий пламень, что мы скоро станем писать: ручной пламень, ласковый, вежливый пламень <…> если можно сказать: одинокий и молчаливый кабинет, то почему же не написать: сам-друг, сам-третей кабинет: шумливый, бранчливый кабинет?.." ("Вестник Европы", 1821, № 4, с. 298; курсив везде О. Сомова).