Комментарий к роману А С Пушкина 'Евгений Онегин'

Л. Н. Толстой, называвший Толстого-Американца "необыкновенным, преступным и привлекательным человеком", использовал его черты в образе старшего Турбина ("Два гусара") и Долохова ("Война и мир"). П узнал об участии Толстого-Американца в распространении позорящих его слухов и ответил эпиграммой ("В жизни мрачной и презренной...") и резкими стихами в послании "Чаадаеву". П долгое время собирался драться с Толстым на дуэли (см.: Толстой С. Л. Федор Толстой Американец. М., 1926). Чердак литературно-театральный салон А. А. Шаховского. "Чердак" помещался в доме Шаховского в Петербурге на Малой Морской (ныне ул. Гоголя), на углу Исаакиевской площади. Постоянными посетителями его были представители театральной богемы и литераторы, близкие к "архаистам": Катенин, Грибоедов, Крылов, Жихарев и др. "Долго я жил уединен от всех, вдруг тоска выехала на белый свет, куда, как не к Шаховскому? Там по крайней мере можно гулять смелою рукою по лебяжьему пуху милых грудей etc." (Грибоедов А. С. Сочинения. М., 1956 с. 578). О сплетнях, распространяемых Толстым на "чердаке", П узнал от Катенина.

XX, 5 - Что значит имянно родные. - "Родные" выделено курсивом как слово, интонационно выпадающее из общего контекста. Здесь оно является элементом бытовой разговорной дворянской речи, отражая исключительное значение родственных связей в быту пушкинской эпохи. Всякое знакомство начиналось с того, чтобы "счесться родными", выяснить, если возможно, степень родства. Это же влияло и на все виды карьерных и должностных продвижений. Ср. реплику Фамусова: "Ну как не порадеть родному человечку!.." (II, 5).

Ср. воспоминания Н. П Брусилова о Е. А. Архаровой: "Бывало приедет из захолустья помещик и прямо к ней. - Я к вам, матушка Катерина Александровна, с просьбой. - Чем, батюшка, могу служить? Мы с тобой нечужие. Твой дед был внучатым моему покойному Ивану Петровичу по первой его жене. Стало быть свои. [...] - Родня, точно родня, близкая родня, шептала между тем бабушка" (Помещичья Россия.., с. 110).

10 - О рожестве их навещать... - Сочельник Рождества (обращает внимание подчеркнуто разговорная формула "о рожестве"!) был временем обязательных официальных визитов (ср.: "Меня в сочельник навестил" - VII, XLI, 13).

XXIII, 13-14 - Так одевает бури тень

Едва рождающийся день.

Реминисценция из поэмы Баратынского "Эда":

Что ж изменить ее могло?

Что ж это утро облекло

И так внезапно в сумрак ночи?

(Баратынский, II, с. 150).

"Эда" была опубликована в 1826 г. отдельным изданием, вместе с "Пирами", а до этого ряд отрывков в 1825 г. появился в "Мнемозине", "Полярной звезде", "Московском телеграфе". Однако можно предположить, что рукописные тексты, если не всей поэмы, то каких-то ее отрывков, П получил еще в конце 1824 г. По крайней мере, в письмах к брату с конца ноября 1824 г. до конца декабря постоянно звучат настойчивые требования присылки поэмы ("Торопи Дельвига, присылай мне чухонку Баратынского, не то прокляну тебя", "Пришли же мне Эду Баратынскую", "Пришли мне Цветов да Эду" - XIII, 123, 127, 131). Затем эти требования исчезают, а в письме, видимо, от конца января

1825 г., П уже уверенно выражает надежду на то, что в судьбе Баратынского "Эда все поправит" (XIII, 143), В стихотворении "К [Керн]" (между 16 и 19 июля 1825 г.) уже встречается реминисценция, бесспорно, свидетельствующая об определенном знакомстве с текстом "Эды". Ср.:

В томленьях грусти безнадежной (II, 1, 406);

В молчаньи грусти безнадежной

(Баратынский, II, с. 161).

Под строфой XXIII в черновой рукописи стоит помета: "1 Генв.[аря] 1825", "31 дек.[абря] 1824" (VI, 356).

Текстуальная близость стихов 13-14 к "Эде" по существу полемична: у Баратынского они характеризуют состояние "падшей" героини, соблазненной "злодеем" ("Ему, злодею, в эту ночь Досталась полная победа..." Баратынский, II, с. 141). Такой ситуации; повторенной в бесчисленном ряду литературных текстов, но составляющей в реальном быту пушкинской эпохи событие аномальное, эксцесс, П противопоставляет каждодневное бытовое течение вещей ("не-событие", по литературным нормам), являющееся одновременно совершенно уникальным в литературе той поры. Эда "увядает" в результате победы "лукавого соблазнителя" (Баратынский, II, 161), Татьяна "увядает", хотя ни ее романтическое письмо, ни "роковое" свидание ни в чем не изменило ее судьбы, а Онегин решительно отказался от роли литературного соблазнителя.

XXIV, 7 - Пора, пора бы замуж ей!.. - Татьяне во время действия IV-й главы 17 лет. См. с. 19.

XXVI, 3-4 -...автор знает боле

Природу, чем Шатобриан...