Читаем Комментарий к роману А С Пушкина 'Евгений Онегин' полностью

XXXV, 6-8 - Ко мне забредшего соседа... - Работая в 1824-1825 гг. над "Борисом Годуновым", П читал его А. Н. Вульфу (ср. в дневнике Вульфа: "...в глазах моих написал он и "Бориса Годунова..." - цит. по: Пушкин в воспоминаниях современников, т. 1, с. 421). Вульф Алексей Николаевич (1805-1881) - сын соседки и приятельницы П, тригорской помещицы П. А. Осиповой, в период михайловской ссылки П - дерптский студент. Во время посещения Тригорского Вульф приятельски сошелся с П и познакомил его в 1826 г. с Языковым. Вульф оставил дневник, богатый сведениями о П (см.: Вульф А. Н. Дневник. М., 1929).

Строфа XXXV, рассчитанная на то, чтобы вызвать у читателей иллюзию полного и непосредственного автобиографизма, на самом деле подчинена художественным законам литературной полемики и в этом отношении определенным образом стилизует реальный пушкинский быт. Позже Б. Федоров, как писал П, "выговаривал" ему за то, что он "барышен благородных и вероятно чиновных назвал девчонками (что, конечно, неучтиво), между тем как простую деревенскую девку назвал девою:

В избушке распевая, дева

Прядет

(XI, 149)".

В комментируемой строфе проявляется та же стилистическая тенденция: простонародный быт трактуется как поэтический, а дворянский дается средствами фамильярно-сниженной стилистики. Соответственно сдвигаются характеристики няни и соседа. Слово "подруга" в поэтической традиции тех лет окрашено было в тона литературности, лиризма и звучало возвышенно:

И дева юная во мгле тебя искала

И именем своим подругам называла

(II, 1, 157),

Ей нет соперниц, нет подруг

(III, 1, 287);

Подруга возраста златого,

Подруга красных детских лет...

(I, 171).

Слово "подруга" обычно у П в метафорическом употреблении как поэтический адекват выражения "постоянная спутница": "Задумчивость ее подруга", "подруга думы праздной", "на праздность вольную, подругу размышлений". Наконец, это определение музы:

А я гордился меж друзей

Подругой ветреной моей

(VIII, III, 13-14).

Применение слова "подруга" к старушке няне, крестьянской женщине, звучало как смелый поэтизм, утверждение права поэта самому определять эстетические ценности в окружающем его мире (тот же стилистический эффект в стихотворении "Подруга дней моих суровых" - III, 1, 33). Одновременно П демонстративно снизил образ "соседа": в бытовой реальности михайловской ссылки поэт мог читать "Бориса Годунова" лишь людям типа Вульфа или Языкова, слушателям, напряженно заинтересованным (один был философски и эстетически образованным человеком, другой - поэтом, влюбленным в русскую старину) и лгало напоминающим случайно забредшего увальня-соседа. В авторском "я" этой строфы выступают черты литературного стереотипа писателя-графомана, который ловит слушателей и "душит" их своими декламациями. Тема эта получила развитие в следовавшей за ней в первом отдельном издании следующей, XXXVI строфе, которая в печатном тексте издания 1833 г. оказалась опущенной, в результате чего строфа XXXVII получила сдвоенный номер.

Уж их далече взор мой ищет,

А лесом кравшийся стрелок

Поэзию клянет и свищет,

Спуская бережно курок.

У всякого своя охота,

Своя любимая забота:

Кто целит в уток из ружья,

Кто бредит рифмами, как я,

Кто бьет хлопушкой мух нахальных,

Кто правит в замыслах толпой,

Кто забавляется войной,

Кто в чувствах нежится печальных,

Кто занимается вином:

И благо смешано со злом

(VI, 648-649).

XXXVI. XXXVII, 5 - Онегин жил анахоретом... - Анахорет - отшельник. В описании жизни Онегина в строфах XXXVI - XXXIX отразились черты реального быта автора в Михайловском.

7-8 - И отправлялся налегке

К бегущей под горой реке.

Купание в Сороти было обычным началом пушкинского дня в Михайловском.

Туда, туда, друзья мои!,

На скат горы, на брег зеленый,

Где дремлют Сороти студеной

Гостеприимные струи;

Где под кустарником тенистым

Дугою выдалась она

По глади вогнутого дна,

Песком усыпанной сребристым.

Одежду прочь! Перед челом

Протянем руки удалые

И бух! - блистательным дождем

Взлетают брызги водяные.

Какая сильная волна!

Какая свежесть и прохлада!

Как сладострастна, как нежна

Меня обнявшая Наяда

(Языков H. M. Собр. стих. Л., 1948, с. 115)

9 - Певцу Гюльнары подражая... - Певец Гюльнары - Байрон, Гюльнара героиня поэмы "Корсар". Ср. в письме к А. П. Керн: "Байрон получил в моих глазах новую прелесть [...] Вас буду видеть я в образах и Гюльнары и Лейлы" (XIII, 249 и 550).

10 - Сей Геллеспонт переплывал... - Геллеспонт - древнегреческое название Дарданелльского пролива. Байрон переплыл Дарданеллы 3 июля 1810 г.

14 - И одевался... - В беловой рукописи следовало:

И одевался - только вряд

Вы носите ль такой наряд

XXXVI

Носил он русскую рубашку,

Платок шелковый кушаком,

Армяк татарской на распашку

И шляпу с кровлею как дом

Подвижный - Сим убором чудным

Безнравственным и безрассудным

Была весьма огорчена

Псковская дама Дурина

А с ней Мизинчиков - Евгений

Быть может толки презирал,

А вероятно их не знал,

Но все ж своих обыкновений

Не изменил в угоду им

За что был ближним нестерпим

(VI, 598).

Перейти на страницу:

Похожие книги

История Петербурга в преданиях и легендах
История Петербурга в преданиях и легендах

Перед вами история Санкт-Петербурга в том виде, как её отразил городской фольклор. История в каком-то смысле «параллельная» официальной. Конечно же в ней по-другому расставлены акценты. Иногда на первый план выдвинуты события не столь уж важные для судьбы города, но ярко запечатлевшиеся в сознании и памяти его жителей…Изложенные в книге легенды, предания и исторические анекдоты – неотъемлемая часть истории города на Неве. Истории собраны не только действительные, но и вымышленные. Более того, иногда из-за прихотливости повествования трудно даже понять, где проходит граница между исторической реальностью, легендой и авторской версией событий.Количество легенд и преданий, сохранённых в памяти петербуржцев, уже сегодня поражает воображение. Кажется, нет такого факта в истории города, который не нашёл бы отражения в фольклоре. А если учесть, что плотность событий, приходящихся на каждую календарную дату, в Петербурге продолжает оставаться невероятно высокой, то можно с уверенностью сказать, что параллельная история, которую пишет петербургский городской фольклор, будет продолжаться столь долго, сколь долго стоять на земле граду Петрову. Нам остаётся только внимательно вслушиваться в его голос, пристально всматриваться в его тексты и сосредоточенно вчитываться в его оценки и комментарии.

Наум Александрович Синдаловский

Литературоведение
Путеводитель по классике. Продленка для взрослых
Путеводитель по классике. Продленка для взрослых

Как жаль, что русскую классику мы проходим слишком рано, в школе. Когда еще нет собственного жизненного опыта и трудно понять психологию героев, их счастье и горе. А повзрослев, редко возвращаемся к школьной программе. «Герои классики: продлёнка для взрослых» – это дополнительные курсы для тех, кто пропустил возможность настоящей встречи с миром русской литературы. Или хочет разобраться глубже, чтобы на равных говорить со своими детьми, помогать им готовить уроки. Она полезна старшеклассникам и учителям – при подготовке к сочинению, к ЕГЭ. На страницах этой книги оживают русские классики и множество причудливых и драматических персонажей. Это увлекательное путешествие в литературное закулисье, в котором мы видим, как рождаются, растут и влияют друг на друга герои классики. Александр Архангельский – известный российский писатель, филолог, профессор Высшей школы экономики, автор учебника по литературе для 10-го класса и множества видеоуроков в сети, ведущий программы «Тем временем» на телеканале «Культура».

Александр Николаевич Архангельский

Литературоведение
Михаил Кузмин
Михаил Кузмин

Михаил Алексеевич Кузмин (1872–1936) — поэт Серебряного века, прозаик, переводчик, композитор. До сих пор о его жизни и творчестве существует множество легенд, и самая главная из них — мнение о нем как приверженце «прекрасной ясности», проповеднике «привольной легкости бездумного житья», авторе фривольных стилизованных стихов и повестей. Но при внимательном прочтении эта легкость оборачивается глубоким трагизмом, мучительные переживания завершаются фарсом, низкий и даже «грязный» быт определяет судьбу — и понять, как это происходит, необыкновенно трудно. Как практически все русские интеллигенты, Кузмин приветствовал революцию, но в дальнейшем нежелание и неумение приспосабливаться привело его почти к полной изоляции в литературной жизни конца двадцатых и всех тридцатых годов XX века, но он не допускал даже мысли об эмиграции. О жизни, творчестве, трагической судьбе поэта рассказывают авторы, с научной скрупулезностью исследуя его творческое наследие, значительность которого бесспорна, и с большим человеческим тактом повествуя о частной жизни сложного, противоречивого человека.знак информационной продукции 16+

Джон Э. Малмстад , Николай Алексеевич Богомолов

Биографии и Мемуары / Литературоведение / Документальное