Комментарии к русскому переводу романа Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка»

Сверхштатным преподавателем математики (suplent matematiky) в реальном училище на Микуландской улице в Праге (reálka na Mikulandské ul.) был одно время (1877–1889) собственный отец Ярослава Гашека Йозеф (1843–1896). Место штатного преподавателя он получить не мог, поскольку не имел диплома о завершении университетского курса.

С. 106

Для гарнизонной тюрьмы поставляла свежий материал также гражданская полиция: господа Клима, Славичек и Ко.

См. комм., ч. 1, гл. 2, с. 42. Эту пару следователей, лишь перекинув симметрично буквы из фамилии в фамилию, Гашек сделал героями одного из своих киевских рассказов «У кого какая окружность шеи» («Kolik kdo má kolem krku» – «Čechoslovan», 1917).

Komisař Slíva byl černý, Klabíček byl plavý. Chodili vždy spolu a dohromady dělali jakýsi živý černožlutý prapor.

Комиссар Слива был брюнетом, а Клабичек – блондином. Всюду они бывали вместе и представляли из себя что-то вроде живого черно-желтого флага.

Один из биографов Гашека Вацлав Менгер (Václav Мепger) утверждает, что именно пан Клима допрашивал шутника и юмориста после того, как он в первые месяцы войны зарегистрировался в номерах «У Вальшов» (U Valšů) как русский купец. См. комм., ч. 1, гл. 2, с. 44.

Любопытно, что после образования независимой Чехословакии оба следователя и защитника монархии был прощены и направлены на укрепление кадров республиканской периферии. Согласно Бржетиславу Гуле (BH 2012), Ярослав Клима в 1918-м стал начальником новой полиции в Кошице, а Карел Славичек ту же должность отхватил в самой Братиславе. И впрямь всем и давно известно, кадры решают все, особенно там, где требуется слежка и дознание. Вот и наглядная иллюстрация.

Из Градчанской гарнизонной тюрьмы путь вел через Бржевнов на Мотольский плац.

Бржевнов – см. комм., ч. 1, гл. 8, с. 90.

Мотольский плац (Motolské cvičiště) – по имени округа Motol, обширное, слегка всхолмленное пространство на югозапад от Бржевнова в современном округе Прага-5. Использовалось, правда, уже не для расстрелов, а как место военных занятий до средины пятидесятых годов двадцатого века. Ныне территория гольф-клуба (Plzeňská, 401/2).

Неподалеку у мотольской клиники есть памятник солдату 102-го бенешовского запасного полка Йозефу Кудрне (Josef Kudrna), за участие в антиофицерском мятеже расстрелянному 7 мая 1915 года на мотольском плацу в устрашение всем, прямо на глазах выстроенных солдат пражских полков. Благодаря общественной огласке, стал народным героем. О солдате Кудрне написана пьеса и снят в 1928 немой фильм. В пригороде Брно Туржани (Вгпо-Тuřany) есть улица Кудрны. Кудрна упоминается и в романе. См. комм, о его «преступлении»: ч. 2, гл. 3, с. 383. В общем, место не без значения для чешской национальной истории.

C. 107

Возможно, капитан Лингардт и в республике продолжает оставаться капитаном. В таком случае я бы желал, чтобы годы службы в гарнизонной тюрьме были ему зачтены. Славичку и Климе государственная полиция уже зачла их стаж.

См. комм, выше: ч. 1, гл. 9, с. 106.

С. 108

А он еще потом дней десять жил. Живучий был, сукин сын!

В оригинале: А ještě deset dní byl živ. Hotovej nezmar. Nezmar – гидра обыкновенная (hydra vulgaris). Поразительный живой организм, не подверженный старению и способный восстанавливать себя похлеще ящерицы. Не просто выращивать оторванный хвост, а из хвоста живот и голову. Вообще, из любой части тела всего себя заново.

А он еще потом дней десять жил. Прямо феникс! — говорит фельдфебель Ржепа.

Ну или, как вариант, вспоминая русского носителя бессмертия Кощея с Бабой Ягой: «Прямо нежить!».

См. также перевод того же слова в сходном контексте, как «гидра», далее. Комм., ч. 1, гл. 13, с. 179.

К примеру, придет инспекция и спросит: «Есть жалобы?» Так ты, сукин сын, должен стать во фронт, взять под козырек и отрапортовать: «Никак нет, всем доволен». Ну, как ты это скажешь? Повтори-ка, мерзавец!