Коммерсанты

— Кстати, вы проверяли платежки? Не поступали на счета вашей фирмы деньги из «Катрана»? — продолжал дядя Курбан как бы невзначай. — Не поступали — сообщи, примем меры. Второй раз от нас не сваливают.

Наргиз стояла у мраморных перил второго этажа. Рядом, прижав к животу черный скрипичный футляр, прислонился к балюстраде длинноволосый молодой человек. «А! Тот самый Паганини?!» Чингиз узнал скрипача, который выступал в одном концерте с Наргиз в Малом зале филармонии. На взъерошенных волосах скрипача сидела круглая бархатная шапочка-тюбетейка.

Заметив Чингиза, Наргиз сорвалась с места и побежала вниз по лестнице, навстречу. Карие ее глаза темнели от возбуждения, а щеки помечал розоватый модный румянец. Белое платье рисовало высокие бедра здоровой молодой женщины, и вся она, высокая, пахнувшая тонкими духами, в кружевном кокошнике с вуалью, казалась воплощением образа новобрачной. Вскинув руки на плечи Чингиза, она поцеловала своего жениха в щеку.

— До свадьбы нельзя, — с шутливой строгостью произнес Чингиз. — Познакомься, это мои друзья — Инга и Рафаил, наши свидетели.

— Очень приятно, — обернулась Наргиз и протянула мягкую прохладную руку с длинными пальцами. — Вы мне нравитесь, оба, — добавила она простодушно.

Инга улыбнулась. Наргиз пришлась ей по душе.

— Я был на вашем концерте, — светски ответил Рафинад. — Должен сказать, что в жизни вы так же хороши, как и ваша музыка.

— О-о-о, — засмеялась Наргиз. — Подобное мне еще никто не говорил.

— Он еще не такое может сказать, — сухо обронил Чингиз.

— Поднимайтесь, поднимайтесь, — перегнулась через балюстраду второго этажа Марина Петровна, издали она выглядела не намного старше своей дочери.

— Ах, Чингиз, я так огорчена, что не приехали твои родители, — проговорила Наргиз, шагая по мраморным ступенькам парадной лестницы.

Чингиз промолчал. Он не сомневался, что родители не приедут. И напрасно люди дяди Курбана ждут их в аэропорту. Мама ясно дала понять, что брак с двоюродной сестрой пусть даже не кровной, не родной дочерью своего брата — она считает большой обидой для их рода. Да, закон подобное допускает, но морально ей надо себя подготовить. Отец вообще не взял трубку. Отец давно считает, что прохвост Курбан плетет силки вокруг их сына, хочет втянуть Чингиза в свои темные делишки, передать эстафету. И чем быстрее Курбана упекут в каталажку, тем спокойнее будет их семье. Одна надежда была на то, что Чингиз слишком честолюбив и самостоятелен, чтобы попасть под влияние Курбана…

Так что скамья для родителей новобрачных в углу зала оказалась наполфвину свободной, когда распахнулись двери и новобрачные вступили в зал регистрации.

Звуки скрипки рисовали марш Мендельсона одиноко, высоко и печально — Наргиз наотрез отказалась от услуг дворцового тонмейстера с его аппаратурой и попросила подыграть своего сокурсника. Стены бывшего особняка графа Игнатьева, привыкшие к бравурной аранжировке, на сей раз слушали чистый тон скрипки известнейшего русского мастера Евгения Францевича Витачека. Может быть, не такого знаменитого, как Страдивари или Амати, но тоже не последнего человека в своем скрипичном ремесле. Закрепив на пышной шевелюре шапочку-кипу серебряной булавкой, «Паганини» вдохновенно вскидывал голову в такт музыке Мендельсона.

— Слушайте, почему ваш скрипач натянул на себя эту ритуальную тюбетейку? — шепнул невесте Рафинад. — Он же не в синагоге.

Наргиз всхлипнула смешком, несмотря на торжественность обстановки.

— Яша бегает в какую-то религиозную школу, — прошептала ответно Наргиз. — Талантлив до сумасшествия. И такой же псих.

Чицгиз скосил глаза в сторону Рафинада. Болтовня приятеля в такую минуту показалась ему подчеркнутым пренебрежением. Рафинад забавно сжал губы и, следуя распоряжению инспектора, отошел с Ингой на специальные места для свидетелей.

Новобрачные подошли к столу регистрации.

Инспектор — молодая женщина в небесно-голубом платье с круглой латунной бляхой — гербом на ядреной цепи вокруг шеи — подняла глаза на жениха и невесту, посмотрела на родителей, на свидетелей, на немногочисленных гостей у дальней стены…

— Дорогие наши Наргиз и Чингиз, — произнесла она красивым, глубоким голосом. — Сегодня рождается ваша семья. Событие, которое принесет вам большое счастье, если будет скреплено любовью, вниманием и добротой…

Солнце прорывалось сквозь плотные воланы шелковых гардин, размывая контуры фигуры Наргиз. Боковым зрением Чингиз видел ее напряженный профиль, мягкий овал ее щеки и маленькое ухо с изящной золотой сережкой. Наргиз слушала внимательно, словно прилежная ученица.