Коммерсанты

— Пишите, Зина, — сказал Рафинад покорной и тихой секретарше. — Приказ. В связи с невыполнением указания генерального директора о передаче в распоряжение Ленсовета сил отдела безопасности в связи с острой политической ситуацией… Так? Написали?.. Приказываю освободить от занимаемой должности руководителя отдела безопасности и охраны производственных интересов Гордого Семена Прокофьевича. Число и дату, — Рафинад ждал, когда Зинаида остановит свое быстрое перо. — Немного нехорошо — два раза «в связи», но ничего, отредактируйте… Так. Приказ номер два… Откомандировать личный состав отдела безопасности в распоряжение руководства штаба Ленсовета на срок действия чрезвычайной ситуации в городе Ленинграде. Число и дату.

— Рискуете, Рафаил Наумович, — произнес Платов. — А вдруг Ленсовет встанет на сторону ГКЧП? Ведь все только начинается.

Рафинад пожал плечами и взглянул на Гордого. А тот, в свою очередь, с усмешкой разглядывал генерального директора.

— Не ожидал, господин Дорман, — проговорил Гордый. — У нас, по-моему, не единовластная государственная структура, а акционерное общество закрытого типа…

— Вы правы, Семен Прокофьевич, — азартно воскликнул Рафинад и оглядел кабинет. — Кворум налицо. Прошу учредителей проголосовать. Кто за освобождение Семена Прокофьевича Гордого от обязанностей руководителя отдела безопасности, прошу поднять руку, — и Рафинад вскинул ладонь в пионерском салюте.

Следом подняли руки Чингиз Джасоев и Ревунова. Збарский медлил. Рафинад смотрел на Збарского, не скрывая раздражения.

— Я воздерживаюсь, — произнес Збарский.

— Отлично, — с нарастающим азартом подхватил Рафинад. — Три голоса — «за», один воздержался. Если бы Феликс Евгеньевич был «против», все равно, Семен Прокофьевич, большинство — «за». Извините.

Гордый сидел опустив плечи. Потом попросил у Зинаиды лист чистой бумаги, заложил для удобства ногу на ногу и, сосредоточившись, набросал несколько слов. Протянул лист генеральному директору.

Рафинад развернул бумагу.

«Вы поступаете опрометчиво, — прочел он. — Так же опрометчиво вы интересуетесь запрещенным законом бизнесом сексуальных услуг. Одумайтесь. Ваш доброжелатель». Рафинад откинулся на спинку кресла, сложил записку, усмехнулся и покачал головой. Даже то, что происходило сейчас в стране, скатилось куда-то в сторону… Скрытая угроза, исходившая от записки, — разгласить по фирме криминально наказуемое поведение директора, — угроза эта не очень-то беспокоила Рафинада, прошло то время, хотя именно сегодня оно вновь постучалось в окно. Рафинад проникся другой мыслью, куда более важной для него, — он понял, что уход из фирмы Гордого обернется стратегически большой утратой: нельзя терять таких профессионалов. Рафинад как-то совершенно не интересовался, каким образом Гордый разнюхал о его затее с Сулейманом. Сейчас он искренне жалел о действительно необдуманном и поспешном своем решении. Но не станет же он отменять приказ, на котором еще не просохли чернила. И дернуло его провести голосование среди основных учредителей! Он видел, с каким злорадством поднял руку Чингиз Джасоев, вот кому Гордый стоял как кость в горле. «Крона-Куртаж» все активней проявляла свою самостоятельность в этой темной истории с лесным комбинатом. И Ревунова чувствовала себя неуверенно, перебежав дорогу Гордому на выборах в главные учредители, Ревунова тоже подняла сейчас руку с готовностью. Да и не они одни с облегчением восприняли приказ генерального директора, для многих Гордый оказался бельмом на глазу. Потрясти бы ребят с Бадаевских складов, сколько чужой продукции они принимают на хранение за наличный расчет, разве уследишь? Недавно Рафинад получил от Гордого секретное досье на торгового представителя «Кроны» в Москве. Гордый обнаружил завышение цен на товары, разницу от продажи которых представитель присваивал себе. Прямой материальный ущерб фирма не несла, а косвенный несла несомненно — искусственно завышенные цены отсекали многих потенциальных покупателей… Эти мысли будоражили сознание Рафинада, отражаясь на лице, утомленном бессонницей и тревогой.

Неловкая пауза затягивалась. Гордый, подбоченившись, оставался сидеть в своем кресле. Записка явно произвела впечатление на генерального директора. А то, что записка исходила от Гордого, придавало всему происходящему особую таинственность…

Внезапно в густую, тупиковую тишину кабинета сверчком проник звук радиоприемника, идущий из глубины коридора. Звук стремительно нарастал…

— Послушайте, послушайте! — выкрикивал экспедитор из транспортного отдела. — Это повторение. Указ Президента России. «Свобода» передает, послушайте.

Экспедитора пропустили в кабинет. Бережно, словно боясь расплескать звуки, экспедитор переступил порог, держа над головой японский транзистор.

«…В связи с действием группы лиц, объявивших себя Государственным комитетом по чрезвычайному положению, постановляю. Считать объявление комитета антиконституционным и квалифицировать действия его организаторов как государственный переворот, являющийся не чем иным, как государственным преступлением…»