Коммерсанты

— Кто? Рафинад?! Слишком много ты от него хочешь. Как-то он исчез. Еще в институте. Не появлялся недели две. Оказывается, рванул в какой-то дацан в Йошкар-Оле, изучать монахов-буддистов… Вообще я тебе скажу, товарищеские отношения с Дорманом требуют терпения, а дружба — так вообще нервов канатоходца. Вот куда он мог подеваться, куда?! Только что по моргам звонить.

— Ладно тебе, найдется. Наверно, и вправду с этой бабой…

— Тогда гнать его надо из «Кроны» к черту, — перебил Феликс. — Куда это годится?! Самое время охоты.

— Конечно, ничего хорошего, — угрюмо согласился Чингиз.

— Ничего хорошего, — в сердцах повторил Феликс. — Только все равно я смирюсь, — добавил он с детским простодушием. — Я к нему привык, как алкаш к стопарю. И он этим пользуется… Вообще, авантюра не последняя черта его характера. Если что задумал, через все перешагнет… Пока не трахнет эту Ингу, не успокоится, — Феликс нахмурился, говорил, что думал, но, казалось, его устами вещает Лиза. Просто наваждение какое-то. — С другой стороны, импульсивный характер часто ставит нестандартную проблему. Так что неизвестно, что ценнее — надежный и ровный характер или такой, как у Дормана. — Феликс повел головой, словно пытаясь избавиться от наваждения. И резко переменил тон. — Кстати, ты давал когда-нибудь взятки?

— Приходилось, — ответил Чингиз. — По мелочевке.

— По мелочевке не в счет. Честно говоря, чувствую себя неуютно.

— Могу зайти к ней в кабинет один.

— Нет, зайдем вместе. Чем было удобно работать под крылом института — не приходилось особенно ловчить. Случались игры, но в пределах нормы.

— А-а-а… Слушай, кто у нас не берет взятки? Кому не дают, тот не берет! — воскликнул Чингиз. — У кого есть руки — все берут. Боюсь, что мало даем.

— Три куска?! И к тому же мы пришли не на халяву. Серьезно поработали, составили документацию.

— Придраться всегда можно, — продолжил Чингиз. — Одних с уставом гоняли раз пять, приеживались к каждой запятой.

— И сколько дали?

— Не знаю. Думаю, не больше нас. Их пустили по большому кругу, вынудили заплатить.

— Не понял.

— Странно. Можно подумать, что Центр достался тебе по завещанию. Не проходил все это, когда учреждался Центр?

— Центр учреждался обкомом комсомола. И при старейшем институте. Как государственная структура. Поэтому я и покинул Центр.

— Большой круг — когда чиновники отфутболивают бумаги друг другу, — снисходительно пояснил Чингиз. — Люди бегают месяцами. — Чингиз локтем задел портфель, и тот шмякнулся с перил на цементный пол. Словно выстрел.

Кошка, что копошилась в куче мусора, скакнула в сторону и замерла, выгнув тощую спину, вороны и галки взлетели с возмущенным ором.

Портфель раскрылся, выпростав стопку исписанных страниц.

— Сядь! — Феликс потянул вниз рукав Чингиза.

— Куда?!

— На портфель. Примета есть. Не сядешь, будут неприятности.

— Раздавлю. Там бутерброд и помидор, зараза.

— Присядь аккуратно. Сам бы сел, из-за ноги неудобно.

Чингиз не верил ни в Бога, ни в черта, но в такой момент… Не стоит упрямиться из-за чепухи. Он согнул ноги и присел над портфелем.

— Долго мне так сидеть? — Чингиз глядел снизу на серьезную физию приятеля. — Там уже не помидор, а томат.

Феликс не успел ответить, за спиной послышался смех.

— Ну, молодые люди, вы точно чернокнижники, — женщина средних лет щелкнула зажигалкой, с силой втягивая сигаретный дым. Своей внешностью с выставленным вперед подбородком и базедовыми глазами она напоминала лягушку.

— Духов изгоняем, — Феликс сообразил: та самая юрист Ревунова, чье лицо всплыло в проеме двери кабинета, когда вышел очередной клиент.

Чингиз резво поднялся на ноги, прихватил портфель и заглянул вовнутрь, помидор оказался целехоньким. Острые черты лица Чингиза смягчила довольная улыбка.

— Примета такая, — Феликс украдкой подмигнул приятелю. — Тем более пришли по серьезному делу.

— И что вас сюда привело? — Ревунова смотрела в ясные глаза молодых людей, вспоминая долгие годы работы адвокатом, когда подобную ясность во взоре она нередко встречала у контингента, населяющего пенитенциарное учреждение ИС-20/1, прозванное в народе «Кресты». Странность человеческой натуры — нередко тягостные воспоминания со временем покрываются каким-то идиллическим флером, растапливая душу нежностью к тем, с кем связаны воспоминания…

— Надумали учредить свою акционерную компанию, — Феликс продолжал затею, чувствуя, что выбрал верный ход. Выражение его лица, казалось, задержалось в возрасте отрочества. Взглянула бы на него гражданка Ревунова чуть раньше. И на Чингиза тоже. Хорошо, из распахнутого портфеля не вывалился пистолет. А мог бы и вывалиться, пистолет лежал в боковом отделении. Сколько раз упрашивали Чингиза, особенно Татьяна, не таскать с собой пистолет, кавказская бравада когда-нибудь кончится неприятностями…

— Вы составили устав, уплатили пошлину? — спросила Ревунова.

— Все сделано, — кивнул Феликс. — Наш учредитель — Научно-технический центр при институте «Теплоконструкция».

— Центр самоликвидировался?