Коммерсанты

Что и говорить — поведение людей из «Катрана» было, мягко говоря, не джентльменским. И Чингиз прав — надо было их проучить. Будь на месте «Катрана» хотя бы представители НИИ «Теплоконструкция», из-под носа которых Феликс и увел в свое время заказ на изготовление поточной линии, еще куда бы ни шло. Но «Катран»?! Совершенно чужая организация. Как гиены, дожидались своего часа в расчете на малейший промах «Кроны». И вот дождались…

— Ладно, приятель! Ты тоже хорош! — Рафинад вернулся к прерванному с появлением матери разговору. Он обнял Феликса за плечи и направился к столу. — Вспомни, как ты увел заказ сибиряков из-под носа академика Криницына. Себе прощаешь — другим нет?

— Сравнил! Тогда была открытая состязательность. Мы предложили лучшие условия. Даже Криницын это признал… Кстати, в присутствии Женьки Нефедова из «Катрана», тот молчал в тряпочку. Видно, тогда и сунул камень за пазуху, сучара.

— Ах, ах… Открытая состязательность, оказывается?! А кто предварительно обрабатывал сибиряков в гостинице «Октябрьская»? С девочками из лаборатории и с коньяком?

— И что? — Феликс отодвинул стул и сел. — Нормальная стадия работы. По-европейски. Решение-то принималось в кабинете у Криницына, без балды.

— Вот и «Катран» так же. Скинет с заказа тысяч пятьсот и перетянет барнаульцев, — Рафинад сел рядом с Феликсом. — А пока мы даже не знаем, где они сейчас обмывают свою неожиданную удачу.

— Катран. Так называется черноморская акула, — проговорил Чингиз, устраиваясь за столом. — Вот и надо ее за жабры…

— Тебе бы только пострелять, — проговорил Феликс. — Меня удивляет одно — как Женька Нефедов осмелился приехать в «Крону»? Так засветиться.

Молодые люди дружно оглядывали стол, решая, с чего начать трапезу…

— Очень просто, — Рафинад решил начать с картошки и селедочки. — Женька приехал на предмет «открытой состязательности». На прямой разговор с тобой по существу проекта. Точно, как это было у тебя со стариком Криницыным. А ты не явился. Ты качал права с ментами и судьями. Вот Женька Нефедов и воспользовался удачей. В прошлые годы мы бежали жаловаться в обком, горком. Конечно, и сейчас можно сигануть в обком, но толку не будет никакого. Надежда только на себя. Надо все начинать с начала, как начинал Запад. Если хотим жить по-западному, а не барахтаться в дерьме…

— Слушай! — перебил Феликс. — А может, это ребята из «Катрана» подстроили мне ту «козу» на Дворцовой? А?! А что? Красивая работа! За деньги сибиряков можно было купить весь Большой дом, — Феликс рассмеялся и закурил, разгоняя рукою дым.

— Наказать надо «Катран», — Чингиз шутку Феликса не принял. Он сидел угрюмый, серьезный. — Наказать надо, — повторил Чингиз. — И не только из-за денег. Надо показать, что «Крона» организация серьезная, блефовать с ней не стоит. Если мы сегодня спустим «Катрану», завтра нас будут кидать все, кому не лень.

— Ладно, хватит, — нахмурился Феликс. — Я виноват, я и разберусь.

— Жираф большой, ему видней, — пропел Рафинад. — А пока надо думать о зарплате сотрудникам и строителям.

— Как?! Разве ты не привез денег из Выборга? Мы почти час тебя слушали разинув рты, — Феликс хлопнул Рафинада по плечу. — Льготный кредит на год. И в придачу цех по выпуску кремнезитовой плитки…

— Если найти надежного посредника! — вставил Рафинад и поднял вверх палец в знак особой важности условия.

— А что, Криницын умер? Наш замечательный академик и директор института дал дуба?! — воскликнул Феликс. — Носом будет толкать электричку до Выборга, если узнает про кредит.

— А если Криницын оставит нас с носом? — проговорил Чингиз. — Весь кредит подомнет под себя?

— Чиня, Чиня, тебе ли этого бояться? Пистолет же при тебе. Вооружен и опасен, — не удержался Феликс. — Кузьма Михайлович Криницын… Человек учился в Германии и Франции.

— Где и научился науськивать ищеек из КРУ, — вставил Чингиз. — Забыл?

— Заключим строгое соглашение, никуда он не денется, — всерьез проговорил Феликс.

— Жираф большой, ему видней, — пропел Рафинад и поднял рюмку. — Выпьем за нашего генерала. Чтобы он обходил Дворцовую площадь вдоль Петропавловской крепости, с одной стороны, а с другой — по Садовой улице, не ближе. Иначе мы вылетим в трубу, — Рафинад умолк и напрягся: никто из приятелей не слышал — они смеялись над тостом, — а он слышал, что пришел отец. Рафинад даже различал слова. «Какие гости? — возмущался Дорман-старший. — Двенадцать часов ночи, какие гости?!»

— Что, вернулся Наум Соломонович? — Теперь и Феликс обратил внимание на возню в коридоре.

— Вроде бы, — кисло ответил Рафинад и приподнялся с недопитой рюмкой. — Так выпьем за нашего кормчего, нашего генерального! — Он пригубил коньяк, вернул рюмку на стол и потянулся к колбасе.

— Отец у тебя такой же красивый, как мать? — спросил Чингиз. О, это кавказское застольное дружелюбие.

Общий смех Феликса и Рафинада заставил улыбнуться и Чингиза.

— О да! — проговорил Феликс. — Наум Соломонович похож на киногероя.

— Фернанделя, — подхватил Рафинад. — Лицом на Фернанделя, а фигурой на де Фюнеса. Видал кинофильм «Полицейские и воры»? Оба героя в одном человеке, в моем отце.