Коммодор

После того как были уточнены и эти детали, оставалось приготовить четыре шлюпки для предстоящей экспедиции — баркас и тендер с «Несравненного» и по тендеру с «Лотоса» и «Ворона». Четырёхфунтовка на носу баркаса, трёхфунтовки на каждом из тендеров; продовольствие, вода, боеприпасы, подрывные заряды для уничтожения захваченных судов. Смотр сил, выделенных для участия в операции: матросы с пистолетами и абордажными саблями и морские пехотинцы, вооруженные своими мушкетами и тесаками. Под вечер Виккери вновь прибыл на борт «Неустанного», чтобы уточнить время и место будущих рандеву.

— Удачи вам, — произнес Хорнблауэр на прощание.

— Спасибо, сэр, — ответил Виккери.

Он взглянул прямо в глаза Хорнблауэру и добавил:

— Я вам так благодарен, сэр!

— Не меня — себя благодарите, — раздраженно ответил Хорнблауэр.

Он находил достаточно странным, что Виккери благодарит его за возможность рискнуть своей молодой жизнью. Прикинув в уме, он вдруг понял, что если бы женился ещё мичманом, то его сын мог бы быть в возрасте Виккери.

В сумерках эскадра развернулась по направлению к берегу. Ветер несколько отошёл к северу, однако всё ещё дул сильный бриз и, несмотря на то, что ночь была не столь пасмурной, как предыдущая, шлюпки вполне могли проскользнуть незамеченными. Хорнблауэр смотрел, как они двинулись как только пробили две склянки и отвернулся только тогда, когда они растаяли в серой пелене. Теперь ему оставалось только ждать. Хорнблауэр с интересом отметил, что и на этот раз предпочёл бы лично участвовать в акции и лучше бы сейчас рисковал своей жизнью и свободой на мелководье Фришгафа, чем сидеть в полной безопасности и ожидать результатов. Он считал себя трусом — ведь он действительно боялся увечья и мысль о собственной смерти была ему лишь чуть менее отвратительна; тем неожиданнее было осознание того, что для него есть нечто более отвратительное, нежели опасность. Когда прошло время, достаточное для того, чтобы шлюпки уже прошли мимо бонового заграждения — или уже были захвачены врагом — Хорнблауэр спустился вниз, чтобы немного отдохнуть, прежде чем начнет светать, но смог только притвориться спящим, усилием воли заставив себя лечь в койку и не ворочаться с боку на бок. Для него было настоящим облегчением снова выйти на полупалубу, когда небо начало немного светлеть, освежиться под струёй воды из помпы, а затем подняться на шканцы и уже там выпить кофе, поглядывая время от времени за правую раковину, за которой (корабль лежал на левом галсе) были Пиллау и вход в залив. Нарастающий рассвет открыл их для подзорной трубы Хорнблауэра. На дистанции дальнего пушечного выстрела открылся низкий желтовато-зеленый берег, на котором возвышались форты Пиллау; были ясно видны двойные шпили на кирхах. Показалась линия заграждения, перегораживающего вход — ее отмечали разбивающиеся о бон волны и, время от времени, чернеющий на поверхности край деревянной колоды. Темные насыпи над урезом воды должны означать батареи, возведенные для защиты входа в залив. По другую сторону, насколько хватало глаз, виднелась длинная лента косы Негрюнг — цепочка желтовато-зеленых песчаных холмов, то поднимающихся, то опускающихся, как волны. В проходе же вообще ничего не было видно — ничего, кроме колышущейся массы серой воды, которая то здесь, то там закипала белыми гребнями, под которыми таились мели. Противоположный же берег залива был слишком далёк, чтобы различить его с палубы.

— Капитан Буш, — приказал Хорнблауэр, — не будете ли вы так любезны, чтобы послать на мачту зоркого офицера с подзорной трубой?

— Есть, сэр!

Хорнблауэр наблюдал, как юный лейтенант взбирался вверх по вантам, двигаясь настолько быстро, насколько можно было ожидать от младшего офицера, знающего, что за ним следит око коммодора. Он поднялся по нижним вантам, вися спиной вниз, а затем живо переставляя ноги и руки по выбленкам. двинулся дальше — до самых брам-вант, ведущим на салинг. Хорнблауэр был уверен, что в своём теперешнем состоянии не смог бы сделать это, не остановившись на полпути, чтобы перевести дух, да и глаза у него были уже не столь остры, как у лейтенанта. Он видел, как молодой офицер, устроившись на салинге, настроил подзорную трубу и оглядел в неё горизонт и теперь с нетерпением ожидал доклада. Наконец, не имея сил ждать дальше, он схватил рупор:

— Эй, на салинге! Что видите за косой?

— Ничего, сэр. Слишком густая дымка. Но никаких парусов не видно, сэр!