Коммунальная страна: становление советского жилищно-коммунального хозяйства (1917–1941)

В октябре 1923 г. в Москве открылся первый дом-коммуна для рабочих завода «Динамо» без кухонь, ванн и детских комнат. Коммунальная организация жизни (одна кухня на всех и использование прихожей как места общего пользования) была не только неизбежной в условиях дефицита жилья, но и полностью отвечала новой социально-политической и идеологической системе. Более того, коммунальные идеи находили довольно широкую поддержку в рабочей среде. Так, в 1926 г. в № 4 журнала «Современная архитектура» были опубликованы результаты опросов общественного мнения о коммунальных домах. Поразительно, что, хотя все участники опроса отстаивали право на уединение, домашний уют (символом последнего выступала отдельная квартира) не относился респондентами к разряду необходимых жизненных условий.

В 1920-е годы в столице появилось еще несколько домов-коммун, хотя большинство проектов осталось на бумаге. Наиболее радикальные архитекторы предпочитали проектировать коммунальные квартиры для рабочих с общими кухнями и ванными, так как «жизнь в коммуне» требовала упразднения семьи как частной экономической общности и замены ее коллективным хозяйством. Впрочем, Экономический совет в 1927 г. постановил обратить внимание ведомств, осуществлявших жилищное строительство, на «целесообразность проведения в жизнь строительства типов домов с коллективным использованием вспомогательной площади». Таким образом, экономические требования совпадали с идеологическими декларациями: социалистический город должен преодолевать противоположность города и деревни и, главное, противостоять капиталистическому общежитию. При таком подходе место для сна, отдыха, личной гигиены и частной жизни вполне могло соответствовать одной комнате. В 1929 г. был спланирован такой настоящий дом-коммуна, принятый за образец массового строительства. Его планировка предусматривала одну общественную кухню и одно общее пространство. При этом размер комнат был минимальным, чтобы сократить время пребывания там и расширить, в свою очередь, коллективное времяпрепровождение.

Однако попытки реализовать идеи «коллективной жизни» на практике провалились: строительство домов-коммун оказалось делом дорогим, общественные столовые пустовали, в прачечных была очередь на месяц вперед. Тем не менее официальный идеал коммунальной квартиры и обобществленного быта просуществовал фактически до 1930 г. – до момента выхода постановления ЦК ВКП(б) «О работе по перестройке быта». Постановление ориентировало на строительство жилищ «переходного периода», где «формы обобществления быта могут проводиться только на основе добровольности». Разочарованию в «коллективизации быта» способствовала и смена направления в архитектуре: от конструктивизма архитекторы переходят к «сталинскому классицизму»[732].

Если совсем недавно идеалом социалистического общежития считались дома-коммуны, то Планом социалистической реконструкции и развития Москвы, утвержденным в 1934 г., намечалось строительство жилого комплекса на юго-западе столицы, где для каждой семьи предусматривалась отдельная квартира. Но и здесь, конечно, первыми приобщились к этим благам руководящие работники, высшие слои интеллигенции и передовики производства. Основная часть жителей столицы продолжала ютиться в коммуналках.

Впрочем, на местах коммунальные идеи внедрялись со значительным сдвигом по времени. К примеру, в Саратове в конце 1920-х годов был возведен трехэтажный жилой дом «Новый быт», где местами общего пользования стали не только кухни и туалеты, но и комнаты досуга. Однако жильцы (кстати, работники НКВД), «оказавшиеся сплошь почему-то строптивыми, никак не желали проводить время вместе». В итоге затея с социалистическим досугом была забыта[733].