Коммунальная страна: становление советского жилищно-коммунального хозяйства (1917–1941)

В Харькове власти в 1920-е годы предпринимали только робкие попытки «советизировать» повседневность пролетариев согласно представлениям о социалистическом образе жизни, однако к решительным действиям они перешли только в годы первых пятилеток. Так, в 1930-е годы в 8 км от Харькова, одновременно с тракторным заводом, было начато строительство социалистического городка для рабочих, получившего название «Новый Харьков». По замыслу архитекторов, жизнь в нем должна была быть организована по новому социалистическому образцу. Поэтому в квартирах не были запроектированы кухни, а рабочие должны были питаться в общественных столовых. Планировалось, что дома будут соединены между собой (а также с клубом, столовой, библиотекой и т. д.) специальными коридорами-мостами на уровне 2-го этажа, чтобы человек, не выходя на улицу, мог перейти из одного здания в другое. Но уже с самого начала организаторы столкнулись с проблемой ресурсов для воплощения этих грандиозных планов. В результате проект «Нового Харькова» был воплощен в реальность лишь в общих чертах. Согласно плану должны были построить почти 300 домов, из которых в 1939 г. было возведено лишь 50. В 1934 г. в новых жилых корпусах проживало около 14 тыс. рабочих и членов их семей, тогда как почти 16 тыс. человек были вынуждены жить в бараках. Таким образом, во второй половине 1930-х годов строительство социалистического города было фактически прекращено, а работникам разрешили возводить на его территории индивидуальные частные дома. В Харькове было разработано еще несколько подобных проектов, но значительно менее масштабных (например, поселение «Новый быт»). Впрочем, их строительство также не было реализовано в полном объеме[734].

В целом по стране типичным жилищем рабочей семьи, состоявшей из 4–5 человек, была небольшая комната в коммуналке, нередко с одним окном. Зачастую мебель была представлена одной деревянной кроватью, двумя столами и двумя табуретами. Нередким было отсутствие матрасов, постельного белья и скатертей. Зато в изобилии присутствовали клопы, тараканы и шелуха от семечек. Попытки «окультурить» жилище сводились к наличию «кривого зеркала» и картинок на стенах. Были и еще менее приспособленные жилища, например, комната размером в 15 кв. аршин, где муж с сыном спали на полу, а жена с дочкой – на кровати. Или бывшая самоварная при гостинице с асфальтовым полом, всю меблировку которой составляли два стола, кровать, четыре стула и несколько ящиков, на которых спали дети. При этом, несмотря на низкую, на первый взгляд, квартплату, жилье (включая дрова, освещение и воду) обходилось в среднем в 15 % зарплаты рабочего[735].

Единые нормы проектирования жилья, утвержденные в 1931 г., делили все жилые дома на четыре категории, где 1-я категория – здания проспектов и площадей столицы, а 4-я – временное жилье, главным образом бараки, которое для многих жильцов стало постоянным. Отдельная квартира в 1930-е годы была наградой за особые заслуги перед государством. За исключением новых промышленных центров, большинство коммуналок 1930-х годов были не построены, а переделаны из старых отдельных квартир, что объяснялось уже не идеологией, а элементарной нехваткой жилья. При этом встречались весьма анекдотические ситуации, когда в «коммунальный» переоборудовался дореволюционный публичный дом. Если в середине 1920-х годов согласно постановлению ЦИК и СНК СССР от 27 марта 1925 г. на нужды строительства рабочих жилищ выделялось 75 % средств фонда по улучшению быта рабочих и служащих[736], то с переходом к широкомасштабной индустриализации положение в корне изменилось. Официально индустриальный авангард имел преимущества при распределении жилья, но на практике это было трудно реализовать, так как города переживали острый жилищный кризис. Если в 1930 г. в Москве средняя норма жилплощади составляла 5,5 кв. м на человека, то к 1940 г. она снизилась почти до 4 кв. м[737].

В провинции положение с жильем нередко было и того хуже. Например, в Донбассе уже в середине 1930-х годов 40 % рабочих имели менее 2 «квадратов» жилой площади на человека[738]. Это объяснялось правом городских жилотделов подселять новых жильцов в уже занятые квартиры. Подобные «самоуплотнения», введенные постановлением ВЦИК и СНК РСФСР в 1927 г., стали одним из самых страшных кошмаров для граждан в конце 1920-х – начале 1930-х годов. В мгновение квартира, занятая одной семьей, по велению местного начальства превращалась в коммунальную. «Право на самоуплотнение» владельцы «излишков» жилой площади (более 8 кв. м) должны были реализовать в течение 3 недель, после чего вопрос о принудительном вселении решало домоуправление[739].