Коммунисты

— Вернее сказать, знаете только по книгам, — деликатно внес поправку господин Дебре. — Я не хочу сказать, что в коммунистическом учении нет ничего хорошего: в нем попадаются прекрасные мысли, и, как это ни покажется странным, у коммунистов благие намерения. Вероятно, это и привлекает некоторых интеллигентов. Так сказать, приманка с зеркалом для жаворонков. Но у нас тут, дорогой мой, вся эта мишура теорий ни к чему: жизнь у нас грубая, даже страшная, и все идет в открытую как с нашей, так и с их стороны… Да, конечно, в религии рабочие могли бы найти большую поддержку. Вот уж когда следует пожалеть о том, что авторитет церкви подорван. Началось это давно, когда у нас и коммунистов еще не было. Сами подготовили почву… Теперь вот пытаемся, как умеем, исправить зло. Но вы почитайте, что пишут в их газетах и даже в романах, — о нашем крае немало написано книг! Право, можно подумать, что у нас все хозяева — сущие людоеды. Да, да… Спросите любого парижанина, даже не коммуниста, даже не рабочего, и вы увидите… Вбили себе в голову такие мысли… А между тем, положа руку на сердце, скажу: дай бог, чтобы при всех тех трудностях, которые переживает промышленность, и при всех тех обязанностях, которые лежат на нас, — дай, говорю, бог, чтобы все французские предприниматели тратили на своих рабочих столько денег, сколько тратим мы! На угольных шахтах устроены душевые! У меня на фабрике превосходная система вентиляции! Почти у каждого рабочего есть собственный домик (конечно, не бог весть какой, но все-таки домик), — и, позвольте спросить, кому он этим обязан? А поглядите, какие мы повсюду понастроили для них церкви! Никто и понятия не имеет, во что нам обходится духовенство! Священники, знаете ли, вводят нас в большие расходы, и с полным основанием можно было бы стать антиклерикалом: они берут на себя роль этаких заступников, защитников населения… Уж не знаю, до чего бы мы дошли, если бы их слушали. Конечно, они проповедуют народу смирение в сей земной юдоли, но, с другой стороны…. для успеха их апостольской миссии им требуются время от времени какие-нибудь реальные дела, а расходы на благотворительность извольте нести предприниматели!

— Но, друг мой, ты же знаешь, что священникам тоже нелегко делать свое дело. Например, аббату Бродару… И потом, ты не можешь отрицать, что в общем и целом духовенство оказывает нам большие услуги.

— В общем и целом оказывает, конечно! Но с помощью одних только священников мы не избавимся от коммунистов.

— В этом отношении мы пришли вам на выручку, — сказал капитан. — С начала войны дело сразу пошло лучше, верно?

— Не отрицаю, — ответил Жак Дебре. — Но посадить под замок нескольких большевиков еще не значит вырвать зло с корнем. И, кроме того, следует избавить нас от социалистов…

— Что? — в изумлении воскликнул капитан. — Да ведь как раз социалисты… Они ведь на ножах с коммунистами…

— Да, согласен… Но вспомните, — в тридцать шестом году они договорились с коммунистами, и потом… хотите знать мое мнение? Я считаю, что они еще хуже. Лицемеры! Погодите, погодите, — я уж заранее знаю, что вы скажете: в партии социалистов есть очень умные, дальновидные люди, которые встали во главе движения, а без них вода потекла бы на мельницу Москвы. Это несомненно. Но я же говорю не о лидерах. Тут, видите ли, наоборот: командиры хороши, но их армия!.. Впрочем, программа у них… Все это слова, одни только слова!

Тут вдруг из внутренних комнат вырвался некий рычащий вихрь, и, прежде чем собеседники успели сообразить, что случилось, в физиономию капитана ударилось что-то вроде невесомого орудийного снаряда. Это невесомое расплющилось, обдало его какой-то жидкостью, и капитан де Сен-Гарен, проведя рукой по лицу, увидел, что она вся вымазана чернилами. А около него в диком веселье прыгало растрепанное ликующее существо и кричало деревянным голосом: — Бум! Боши! Бум! Боши!

Очаровательный проказник был младшим сыном супругов Дебре, носил имя Жак, как и отец, но в доме все звали его Крошка, как в детстве, хотя ему уже шел двадцатый год. Менингит, перенесенный в младенчестве, сделал его слабоумным уродцем с широкими недоразвитыми из-за частичного паралича пальцев кистями рук, похожими на клешни, к тому же у бедного идиота из уголков губ постоянно текла слюна.

Отец и лакей схватили его и потащили в дом, а мать, страшно смущенная, принялась многословно извиняться перед гостем: — Ах, этот ребенок, этот несчастный ребенок! Это крест мой! Ах, какой ужас! Что он наделал! Испорчен прекрасный мундир! Сейчас же надо замыть его горячей водой! Титина! Где же эта Титина? Я ведь не велела ей выпускать Крошку!