Коммунисты

Назавтра… день он запомнил: это была пятница, еще Шарлотта сказала, что вся его возня с монашками пришлась как раз на четверг третьей недели поста. Он, Нестор, поехал к себе на завод, в Либеркур. И спокойно проработал день. Вечером сел в поезд. Вышел в Лансе. К нему подскакивают двое. Следуйте за нами. В чем дело? Объясняться будете в полицейском отделении вокзала. Там его допрашивали битых два часа. Как вы провели вчерашний день, четверг? Вечером вы ехали поездом? С кем? Как с кем? Один. Каким же образом при выходе с вами оказались две женщины? Да это были не женщины, а монашки, господин комиссар. Ты нам зубы не заговаривай. Тогда он объяснил им все, как есть: мы, мол, не против монашек, хотя в бога не веруем, но это уж другой разговор. У них была тяжелая поклажа. Как же можно мужчине… мы тоже понимаем воспитание… А тут еще, как на зло, ни автобуса, ни такси… Вы провели их через буфет, чтобы контролер их не заметил: не отпирайтесь, вас видели! Зачем мне отпираться, когда это правда. Куда они делись… эти самые монашки? Если их не найдут, ваше дело дрянь. Нанесение ущерба национальной обороне. Есть подозрение, что ваши монашки — переодетые шпионы. Вы знаете, что было у них в бауле? Нестор только рот разинул. Вот так штука! Раз в жизни оказал любезность монахиням… Они должны быть в Гарнсе. Еще бы! Ищите их там! И вообще, ваш рассказ — выдумка от первого слова до последнего. Нестор начал терять терпение, а комиссар и вовсе раскричался. Ну, так вызовите Шарлотту, мою жену… спросите, что я ей рассказал вчера вечером. Услышите, что она ответит. А потом я знаю фамилию шофера. Ну, конечно, его не оказалось на месте. Словом, уж совсем стемнело, когда Шарлотта примчалась сама не своя. Еще утром к ней заявился какой-то ферт и стал задавать вопросы. Сам он не назвался, но такими приторно-вежливыми бывают только полицейские. Он желал знать, где находится Нестор. Шарлотта сказала, что на работе; а где его работа? Не иначе, как где-нибудь во Франции, ответила Шарлотта. Она тоже стреляная птица. — А нельзя ему позвонить? — Это куда же? Куда-нибудь во Францию? — А он вернется сегодня вечером? — Не знаю я, у меня нет привычки следить за каждым его шагом. — Скажите ему, что я зайду завтра утром. — Ну, понятно, что после этого Шарлотта не со спокойной душой ждала мужа. Поезд давно пришел, а его все нет и нет, — понимаете, что с ней творилось. Тут опять является тот же сахар медович: — Я не хотел бы, чтобы вы волновались, мадам Платьо. Вашего мужа задержали в участке… Нет, на вокзале. — Она накинула косынку и бросилась со всех ног. Только она ступила на порог, как Нестор крикнул ей: — Скажи им, что я тебе рассказал вчера, когда вернулся! — Она рассказала все подряд про монашек, про такси, слово в слово, что говорил он. Тем временем вернулся шофер, он тоже все повторил слово в слово; тогда стали названивать в Гарнс. Монашки тоже отыскались. Часов около двенадцати ночи Нестора отпустили. И в чем же оказалось дело? Монашки были чересчур могучего телосложения. Их приняли за мужчин. И донесли. — Ох! Попадись мне этот пакостник! — сказал Нестор. Комиссар был теперь шелковый и только твердил, что не стоит искать доносчика, все равно не найдешь. И пусть Нестор не думает, что донесла женщина! Никак не женщина… Он столько раз повторил «не женщина», что Нестор сказал ему: — Чего вы беспокоитесь, я сам в этом деле разберусь и поквитаюсь с кем надо! — В субботу он пришел перед обедом в буфет пропустить стаканчик, а в буфете был народ: железнодорожники и какие-то незнакомые парни. Ну, Нестор — человек компанейский. Он рассказал им всю историю и старался говорить погромче. Понятно, про монашек слушать всегда смешно! Все заинтересовались: что это полицейским в голову взбрело? Сейчас вам объясню, говорит Нестор, да так внушительно, что сразу стало тихо.

— Есть тут одна дурища. Она, надо думать, знает, кто я такой, и как только увидела меня с монашками, так сразу и решила, что я под видом монашек переправляю Артюра Раметта и Жака Дюкло… В самом деле, один высокий, а другой пониже ростом. Надо ж до этого додуматься! Очень нужна партии моя помощь, чтобы доставить их в Гарнс, если бы им понадобилось, или куда угодно… Дурища и есть… И вдобавок доносчица. Это я говорю с полной ответственностью, как коммунист!

Тут моя кассирша сложила спицы и вязанье и как заверещит: да, верно, это про нее говорят — дурища, и верно, что она заявила, куда следует, потому что она честная француженка, и она не потерпит такого безобразия, чтобы какие-то там коммунисты посмели учить ее, да когда? — в самый разгар войны! Короче говоря, орала чорт знает что. Люди стали возмущаться, кто-то пошел за заведующей, заведующая накинулась на кассиршу: не ее, мол, дело, разводить политику, и доносчикам здесь не место. Словом, Нестор с честью вышел из этой истории.