Комната на Марсе

Вот так мексиканская девочка из бедняцкого квартала в восточном Лос-Анджелесе стала жить в маленьком городке в Калифорнийской долине с белым мужем-недотепой, который, как выяснилось, никогда не управлял самолетом и не служил в воздушных войсках, а вместо этого просиживал день за днем в кресле и смотрел автогонки по телику. Он говорил, что собирается на гонки в Дейтону, он постоянно говорил о Дейтоне. Раз в месяц он заполнял свои бланки дополнительного социального дохода, причем левой рукой, чтобы правительство думало, что он недоразвитый даже больше, чем на самом деле. Его большое тупоумное семейство ничего не знало о Сэмми и не интересовалось, где Берндт с ней познакомился. Он взял ее на пикник за шоссе I-5. Там было сборище людей в костюмах героев Гражданской войны. Женщины в старомодных платьях готовили бисквиты в бревенчатых хижинах. Берндт захотел, чтобы Сэмми присоединилась к ним. Она в жизни ничего не готовила, кроме тюремных бутеров. Она могла сварганить тюремный пудинг из «Спрайта» и сухих сливок или тамале[28] из столовских чипсов, размоченных в воде и размятых руками. Она переминалась с ноги на ногу, жалея, что не надела чего-нибудь с длинными рукавами, чтобы скрыть свои тюремные наколки. Одна из белых женщин, раскатывавших тесто, похвалила ее «загар». Мужчины тем временем палили из пушек. А один из них дул в охотничий рог. Берндт изображал капитана воображаемой армии и выиграл настоящую саблю. Однако ему пришлось избавиться от этого трофея, поскольку Сэмми за время долгого обратного пути успела объяснить ему, что у нее была четвертая категория УДО, а это значило: никакого огнестрельного оружия и никаких ножей длиннее десяти дюймов, иначе ее сразу же вернут в тюрьму. «Вот же черт». Берндт надул губы и выпустил воздух, как ребенок. Как Берндт Как-его-там, живущий во сне. Он заполучил себе смуглую Сирену из Стэнвилла и вывез ее на пикник, где белые люди восхищались ее загаром.

Но после этого Берндт больше никуда ее не возил. Сам он выбирался из дома раз в неделю, по вечерам в воскресенье, когда работал охранником-волонтером в Красном Кресте. Он считал это делом большой важности. И всегда брал с собой дипломат, в котором, по его словам, лежали важные документы, нужные ему для следующих гонок в Дейтоне. Это был не настоящий дипломат, а пустая коробка из-под нард. Один раз Сэмми открыла ее. Внутри были конфеты.

У Сэмми не было ни денег, ни машины, и она чувствовала себя в ловушке с этим мудацким полудурком в квартире рядом с пастбищем. Берндт проводил дни, сидя в кресле перед теликом и покачиваясь из стороны в сторону, как будто участвовал в гонке. На нем была блестящая гоночная рубаха с надписью «Моторные масла Дейтона» через плечо. Сэмми стала просить у него денег. Он с недовольным видом давал ей по нескольку долларов. Она шла в дешевый магазин, покупала кварту крепкого пива и выпивала его, общаясь с работниками фермы, жившими в хибарах позади стоянки. Однажды вечером она пришла домой пьяной. Берндт раскачивался в своем кресле, глядя по телику, как гоночные машины нарезали круги на трассе. Сэмми больше не могла выносить этого. Она взяла тяжелую стеклянную пепельницу и шарахнула его по голове, а потом выбежала на улицу.

Она была беглянкой без всякого убежища. На железнодорожном переезде она услышала гудок поезда в отдалении. Спрятавшись за разветвительной коробкой, она обождала, пока проедет поезд, а потом пошла по рельсам. Она вышла на скоростную магистраль и стояла на обочине в южном направлении, ловя попутку.

Сэмми знала квартал трущоб, ей не раз случалось жить там между тюремными командировками, и она направилась туда. В таком месте человек мог раствориться, если был достаточно осторожен. Ей удавалось избегать ареста несколько месяцев, но в конце концов она попалась на тотализаторе. Берндт выдвинул обвинение, но они так и не оформили развод, так что, насколько понимала Сэмми, она все еще была замужем за этим деревенским дурачком, жившим неподалеку.

На нашей еженедельной прогулке в клетке на свежем воздухе я заметила за колючей проволокой того учителя. Он шел по дорожке в жилой блок карцера. Я прокричала ему приветствие. Он ответил мне через завитки колючей проволоки.

– Вы что-то надумали насчет аттестата на среднее образование?

Я ответила, что нет.

– Дайте знать администрации, если захотите пройти тест. Вопросы были легкими для вас, и это хороший показатель. Хотя я не проверял ваши навыки чтения.

Я сказала ему, что умею читать. И окончила среднюю школу.

Он кивнул.

– Я этого не сознавал.

– Я могла бы поступить в колледж. Я поступила в Калифорнийский университет.

Я не была особой лгуньей до того, как попала в тюрьму. Инстинкт лгать служащим и надзирателям включается сам собой. Они дурят нас, мы – их.

– Не шутите? Серьезно? Моя школа была рядом.

Я рассказала ему историю о том, как мне было грустно, что я не могу продолжать образование, потому что мой отец болел и мне приходилось ухаживать за ним.

– Мне на самом деле не хватает чтения, – сказала я. – Люблю читать книги.

Это не ложь.