Комната на Марсе

Через шесть недель консультант Дока сказал ему, что его состояние приемлемо для перевода в медицинский корпус блока особой категории в тюрьме для стукачей в пустыне Южной Калифорнии.

– Никак, блядь, не дождусь, – сказал Док без малейшего налета сарказма.

22

Однажды ко мне пришел посетитель. Тебе не говорят заранее, кто это. Просто объявляют твое имя и ведут тебя в комнату посещений. Я пробыла в Стэнвилле три с половиной года, и никто ни разу не навещал меня. Даже писем не приходило. Я писала нескольким друзьям из Сан-Франциско, и никто из них не ответил. Люди быстро забывают про тебя, когда ты попадаешь в тюрьму.

Я не могла представить, кому захотелось приехать ко мне.

После того как меня обыскали, я увидела, что это адвокат Джонсона.

– У меня нет новостей для вас, – сказал он в ответ на нежданную надежду в моем взгляде. – Я приехал посмотреть, как вы здесь. На пенсии ты можешь не работать, но не можешь не думать. Отсюда я поеду в Коркоран к одному парню, которому дали пять пожизненных сроков, и еще к одному, с пожизненным без права пересмотра. У вас здоровый вид.

– Это только кажется, – сказала я. – Из-за загара.

Я проводила столько времени под открытым небом во дворе, что мои руки и ноги стали цветом как поджаренные пончики без глазури. В комнате для посещения также была Слеза. Перед ней сидел старик. Который обильно потел. Ему было лет под сто. Я не знала, что настолько старые люди могут потеть. Слеза была шесть футов ростом, крепкая, мужланистая, злобная и прекрасная, ее волосы были туго стянуты к затылку, лицо точно таран. А этот старик был сутулым и лысым и все время держался за грудь. Очевидно, он был ее спонсором, которого она заарканила по переписке. За другим столиком сидела Кнопка Санчес, тоже со стариком. Он принес ей целый шведский стол из продуктовых автоматов: микроволновый гамбургер и жареную картошку, слоеное мороженое и два вида энергетических напитков. Она улыбалась ему, а он поедал глазами ее груди.

Слеза и Кнопка, как и другие женщины вокруг меня, обрабатывали своих Берндтов: это не сильно отличалось от «Комнаты на Марсе», только здесь они наводили марафет и продавали свои задницы за расфасованную уличную еду. Или, в случае Слезы, за пакет героина.

Я тоже нуждалась в спонсорах. Я тоже теперь завела страницу на сайте «Друг по переписке». Но то, что можно было получить таким путем, не представляло реальной ценности. Это не добавляло ясности в том, как мне помочь Джексону. Это не вело ни к чему, кроме животного существования с почтовыми заказами одеколона одной из двух марок: «Табу» или «Сэнд-и-сэйбл».

– Есть какой-нибудь способ связаться с моим сыном?

– Это за пределами моей компетенции. Если бы я мог помочь вам в этом, то помог бы, но я не могу.

– Мне нужно выбраться отсюда.

Я смотрела, как старик передал Слезе упаковку, которую она проворно засунула себе в тюремные трусы.

– Вы должны помочь мне.

Адвокат открыл свой кейс и вынул стопку бумаг.

– Я избавляюсь от материалов и подумал, что вы захотите увидеть свои бумаги. Это материалы по вашему делу: предварительное следствие, замечания, показания свидетелей, представление доказательств.

При виде этой стопки бумаг, записей всего произошедшего, произошедшего со мной, меня пробило. Я заорала на него, чтобы не расплакаться. Я сказала, что проводила исследования и почти уверена, что его работа была неэффективна.

– О боже, – сказал он. – Вы только тратите напрасно свои силы.

– Почему? Потому что это выставит вас в плохом свете?

– Потому что это не работает. Даже в таких немыслимых случаях, когда адвокат откровенно бьет баклуши, суд все равно считается с ним. Один тип заснул во время перекрестного допроса своего клиента. Другой сам имел судимость и вел дело об убийстве на общественных началах, не имея опыта судебной защиты. Как по-вашему, они были «неэффективны»? Совсем напротив, по мнению Верховного суда. У вас было очень трудное дело, это несомненно. И я вам сочувствую.

– Если бы я только могла нанять адвоката.

Он покачал головой:

– Роми, люди, нанимающие частных адвокатов, но не имеющие средств на хорошего, то есть на дорогого, боже ж мой, это жалкое зрелище. Вы бы видели этих частных защитников, к которым люди обращаются в итоге. Эти ребята разбирали случаи вождения в нетрезвом состоянии, а тут им поручают тягчайшее преступление. Такое нужно запретить. Вам еще повезло иметь дело с ведомством публичных защитников.

Трудно было представить, что мне хотя бы в чем-то повезло.

У меня по шее катились слезы. Мне хотелось сорвать злобу на этом человеке. Однако он был единственным, кто когда-либо приехал навестить меня.

Посетитель Слезы повалился на стол. Копы повыскакивали из участка. Похоже, у старика был сердечный приступ. Зазвучала сирена. В комнату стали вбегать санитары.

– Посещение окончено, – забубнил интерком. – Посещение окончено. Возвращайтесь в свои блоки.

Хаузер вполне дал понять, что я ему нравлюсь. Все в классе это знали. Это стало шуткой, и Конан напевал «Вот идет невеста», когда я входила в класс, потная и в опилках, из деревообделочного цеха.