Комната смерти

Когда они только начали работать вместе, Райм заметил у нее талант, которым не обладал сам, — способность проникать в разум злоумышленника. Осматривая место преступления, Сакс обнаружила, что сама может поставить себя на место убийцы, насильника, похитителя или вора. Подобное весьма утомительно, но ей приходили на ум нюансы, которых кто-то другой и не заметил бы: тайники, невероятные пути проникновения и бегства, места с хорошим обзором.

Именно там она находила улики, которые могли остаться скрытыми навсегда.

Прибыли криминалисты из Куинса. Но всей предварительной работой Амелия продолжала заниматься сама. Может показаться, что чем больше народу, тем больше улик будет найдено. Но это верно лишь для обширных территорий, например для мест массовых расстрелов. Когда работаешь в одиночку, меньше отвлекаешься. А если знаешь, что никто другой не заметит того, что ты упустил, приходится концентрироваться куда серьезнее.

Стоит также помнить еще об одной истине: у тебя есть только один шанс найти критически важную улику. Вернуться и попробовать снова ты уже не сможешь.

Пока Сакс шла через квартиру туда, где сидел, закинув голову, привязанный к креслу окровавленный труп Лидии Фостер, у нее вдруг возникло желание поговорить с Раймом, рассказать ему, что она видит, чувствует и думает. И снова, так же как и тогда в кофейне «Ява Хат», невозможность услышать его голос сдавила ее сердце холодными тисками. От Райма ее отделяла всего тысяча миль, но ей казалось, будто его больше нет.

Она снова невольно вспомнила об операции, намеченной на конец месяца. Думать об этом не хотелось, но невозможно было ничего с собой поделать.

Что, если он не перенесет операцию?

И Сакс, и Райм жили словно на краю пропасти: она — из-за склонности к быстрой езде и опасности, он — из-за состояния здоровья. Возможно, подобный элемент риска вносил в их совместную жизнь больше эмоций, еще сильнее сближая обоих. Обычно Сакс воспринимала это как данность. Но сейчас, когда Райм был далеко, а она обыскивала особо сложное место преступления с участием слишком много знавшего о ней убийцы, ее не оставляла мысль, что от вечного одиночества их отделял лишь единственный выстрел или удар сердца.

«Хватит, — резко подумала Сакс, может быть, даже вслух. — У тебя есть работа».

Оказалось, однако, что эмпатия в ней на этот раз не пробуждается. Идя через комнаты, она чувствовала себя писателем или художником, которому никак не является муза. Ни единой мысли не рождалось. Она даже не знала, кем был убийца. Последняя полученная информация сбивала с толку. Это сделал не снайпер, а скорее всего кто-то другой из специалистов Мецгера. Но кто?

Амелия не могла понять мотивов неизвестного. Если он хотел устранить свидетелей и помешать расследованию, то зачем эти жуткие пытки, точные надрезы ножом? Казалось, он не спеша сдирал с нее кожу. Взгляд Сакс упал на ошметки плоти под креслом, к которому была привязана Лидия. На кровь.

Чего он хотел?

Возможно, если бы ей подсказывал Райм, участвуя в работе по радио или видео, на нее могло бы снизойти озарение.

Но Райма не было, и проникнуть в душу убийцы пока не удавалось.

Сам поиск не занял много времени. Каковы бы ни были мотивы преступника, он предусмотрительно работал в перчатках, что было заметно по морщинистым следам на пятнах крови в тех местах, где он касался тела Лидии, срезая кожу. Он также избегал наступать в кровь, так что никаких явных отпечатков ног не наблюдалось, а электростатическая проверка не покрытого ковром пола не обнаружила скрытых следов. Амелия нашла несколько квитанций и заметок на самоклеящейся бумаге, засунутых в карманы висевших на двери ванной джинсов. Этим и ограничивались все документальные свидетельства, которые удалось собрать. Она осмотрела тело, вновь отметив чудовищные раны, небольшие, но точные, будто неизвестный сдирал кожу с пальцев жертвы, и единственное смертельное ножевое ранение в грудь. Вокруг раны виднелись синяки, будто он с силой мял пальцами ее плоть в поисках незащищенного костями доступа к сердцу.

Зачем?

После Сакс связалась по радио с коллегами, сообщив, что они могут подняться наверх для видео- и фотосъемки.

У двери она помедлила, в последний раз бросив взгляд на тело Лидии Фостер.

«Прости, Лидия. Я не подумала! Мне следовало сообразить, что он прослушивает телефонные линии возле кофейни. Следовало сообразить, что преступников могло быть двое».

Амелия пожалела, что не успела получить те сведения, которые могла предоставить эта женщина. Известные переводчице подробности и ее записи явно имели ключевое значение. Иначе зачем было столь жестоко ее допрашивать?

Она снова попросила прощения у Лидии Фостер за эту эгоистичную мысль.

Выйдя на улицу, Сакс сняла запятнанный кровью Лидии комбинезон и сложила его в мешок для мусора, затем, вымыв руки, проверила свой «глок» и огляделась в поисках возможной опасности. Она не увидела ничего, кроме сотни черных окон, темных тупиков и стоящих машин, но в любом из этих мест мог скрываться неизвестный, держа ее на прицеле.