Комната снов. Автобиография Дэвида Линча

Дистрибьютором фильма была студия «Юниверсал». Премьера состоялась 3 декабря 1984 года в «Кеннеди Центр». «Это было грандиозное событие, – вспоминала Фиск. – Дино достал для нас приглашения в Белый дом, и мы попали на ужин с первыми лицами, где познакомились с Рональдом и Нэнси Рейган [этим президентом Линч восхищался], а пел там Энди Уильямс. Это была самая веселая часть “Дюны”. Затем последовала критика, и она уничтожила как фильм, так и Дэвида». Обзоры были практически единодушно негативные. Роджер Эбери и Джин Сискел назвали картину «худшим фильмом года», а Ричард Корлисс из журнала Time сказал, что она «сложная, как выпускной экзамен». Линч написал почти половину сценария для второй части “Дюны”, когда вышла первая, но из-за провала продолжения не последовало.

Но у фильма были и авторитетные сторонники. Писателю-фантасту Харлану Эллисону он очень понравился, а во вступлении к своему сборнику коротких рассказов 1985 года Фрэнк Герберт написал: «То, что попало на экран – это визуальное пиршество, которое началось вместе с “Дюной”, и вы услышите мой голос на протяжении всего фильма». Леваси вспоминала: «Дэвид и Фрэнк прекрасно поладили. Герберт был восхищен тем, как Дэвид истолковал его книгу и полностью одобрил фильм, что для Дэвида было бесценно».

У Маклахлена, который появлялся чуть ли не в каждом кадре, остались смешанные чувства по поводу его первого появления на экране. «Я смотрю на свою игру и содрогаюсь от того, каким же новичком я был перед камерой, – сказал он. – Но иногда это даже помогало, потому что я играл персонажа, который проживал период мальчишества, а затем проходил испытание, чтобы вырасти и стать лидером. Полагаю, меня нашли в правильное время, в том фильме я по-настоящему зеленый».

«Но тем не менее, я считаю, что Дэвид проделал великолепную работу, – добавил Маклахлен. – Сложно привнести еще больше деталей в мир, созданный Фрэнком Гербертом, потому что сама книга и так ими полна. Но я смотрю “Дюну” и наслаждаюсь ее визуальной составляющей и тем фактом, что Дэвид смог все это вообразить и перенести на экран. Харконнены, автомобиль, прибывающий во дворец – бог мой, это гениально. Я бы назвал это бесспорным шедевром».

Размышляя о фильме, Стинг рассказал: «Втискивать целую книгу в единственный фильм могло бы быть ошибкой, и на большом экране все это показалось мне чересчур обескураживающим, но, что странно, на маленьком экране все воспринимается отлично. И я неизменно нахожу работы Дэвида поглощающими. Как Гойя и Фрэнсис Бэкон, он обладает видением, которое не всегда комфортно для восприятия, и все, что он делает, несет на себе отпечаток Иного. Его видение серьезно и не поверхностно. Я всегда рад видеть, как он делает то, что делает и благодарен за то, смог статья частью его мира».

После релиза “Дюны” Линч вернулся в Албемарл, округ близ Шарлотсвилла в штате Вирджиния, в дом, который Купила Фиск, и сосредоточился на том, что должно было вылиться в его следующий фильм. «Он отказывался говорить о “Дюне”, так что мы ее не обсуждали, но он двигался дальше и переписывал финальную версию “Синего бархата”». Этот сценарий Линч писал под симфонию № 15 ля мажор Шостаковича. «Дэвид невероятно дисциплинированный человек, и именно благодаря этому качеству он со всем справляется. Он садится и пишет два часа подряд, и даже в дни, когда он не особо продуктивен, он так или иначе сидит два часа. Затем он рисует два часа. Он переходит от одного проекта к другому – наверное, это передалось ему от родителей и осталось привычкой со времен лагеря бойскаутов. У Дэвида талант к реализации планов».

Линч был готов оставить «Дюну» в прошлом, но его связь с семьей Де Лаурентис оставалась сильной. «У Дэвида мания на части тела, а мне после “Дюны” пришлось делать операцию по удалению матки, – вспоминала Раффаелла Де Лаурентис. – Дэвид спросил: “У тебя операция? Можно я заберу твою матку?”, и я ответила: “Конечно, почему нет” и попросила врачей отдать ее мне, но они посмотрели на меня как на сумасшедшую и отказали. Так что мне пришлось отправить пасынка к мяснику и взять там матку свиньи. Мы положили ее в банку с формалином, привязали мой больничный браслет с номером и отдали Дэвиду. Кто-то говорил мне, что он держал ее у себя в холодильнике несколько лет, а однажды проходил с ней через таможню. Одна из его жен, вероятно, ее выбросила».