Компас черного капитана

Лайла вернулась вместе со служанкой, которая причитая и понося силача грязными словами, омыла мое лицо теплой водой. А потом, увы, я просто уснул, провалившись в болезненную дрему. Я даже не попрощался со сказительницей. Не сказал ей, что ничего не требую. Просто пусть она поет дальше, а я буду слушать где-нибудь в зале.

Я ничего не сказал.

Наутро пришел второй вышибала Райдэлана, Ноулз. Здоровый и косматый, как медведь, он остановился на пороге и пробубнил:

- Ну что, боец, готов к походу? Буря улеглась, но хозяин велел тебя проводить, куда тебе надо. Впрочем, я вижу, этот ублюдок тебя знатно отделал, ты и по хорошей погоде один не доберешься.

Я понял, что слухи о моем избиении разлетелись по всей таверне.

- Эльму хорошо досталось, если хочешь знать, - сказал Ноулз. Он был бородат, а глаза его запали так глубоко, что казалось, будто он красит веки тенями. - Этот психованный кретин, правда, заслуживает большей взбучки, но в метель даже путевой столб радость, верно, да?

Он с неуклюжей заботой помог мне одеться.

- Гнать его надо отсюда. Никогда не прощу, как он Святу руки поломал. Свят хороший парень был, не то, что этот… - пробурчал он. - Ну, боец, идем?

Я кивнул. Все тело болело. Хотелось опять лечь, залезть под одеяло и спать, пока все не вернется к тому, что было вчера утром, когда я был бодр и полон сил. При дыхании болели ребра, голова все еще кружилась.

- Давай, обопрись на меня что ли…

Мы вышли в коридор, медленно прошли до общего зала. И там столкнулись с Эльмом.

- Шестьдесят монет, собачий сын, - сходу сказал тот.

- В сторону отойди, а то, клянусь Темнобогом, я сдерживаться не стану, - заворчал Ноулз.

- Не с тобой говорю! - Эльм посмотрел на меня. - Я погорячился, но и ты неправ. Твой долг шестьдесят монет.

- Но я же отдал тебе пять… - просипел я, с ненавистью глядя в его близкопосаженные поросячьи глаза.

- И должен еще шестьдесят.

- Ты чего, еще и деньги вымогаешь, что ли? - начал звереть Ноулз.

- Отнюдь, он может не отдавать. Верно ведь, собачий сын. Можешь же отказаться от долга, так? - прищурился Эльм. - Так скажи мне: все, старина Эльм, не должен я тебе ничего. А?

Компас, проклятый компас, проклятый Одноглазый, проклятые Ледовые Гончие! Несчастный Фарри…

- Я… отдам…

- Вот и все, видишь, - силач посмотрел на бородатого напарника. - Никакого вымогательства.

По моим расчетам выходило, что мы должны не больше тридцати монет. На душе стало тоскливо. Но спорить с Эльмом… К концу зимы нам с Фарри удастся заработать шестьдесят монет, если мы не будем покупать ничего лишнего (хотя одежда стоит денег…). Главное, чтобы циркач не увеличил сумму еще раз.

- Удачи тебе, Эд ан Бауди, - улыбнулся мне Эльм. - Заходи еще.

Глава восемнадцатая: "Шэлли"

Когда меня избитого, едва передвигающего ноги, приволок на ферму мрачный Ноулз - первым, кого я увидел, была Шэлли. Так случилось, что в тот день старик Раск ушел в город, вместе с Фарри, и девушка осталась в теплицах за главную.

Неуклюжий бородач в сам дом не пошел и, кивнув мне на прощание, исчез в поднявшемся кружеве мелкого снега.

- Светлый Бог, что с тобой приключилось, Эд? - причитала Шэлли, помогая мне раздеться. Я не сопротивлялся, долгий, многочасовой переход по снежному городу уничтожил всякую способность действовать самостоятельно.

- Мы все изошлись, когда ты не вернулся. И, видимо не зря. Что произошло, Эд?

Я что-то промычал невнятное, но слабость и боль в теле тянули меня к кровати, а не к беседам.

- Ой, дедушка разозлится… Но его можно понять, наемный работник, и в таком виде.

Сверху на меня опустилось одеяло.

- Кушать хочешь?

Еле хватило сил, чтобы отрицательно мотнуть головой.

- Спи, давай, поспи, - поняла меня Шэлли. Ее белокурая головка качнулась вперед, и я почувствовал, как мягкие губы коснулись моего горящего лба. - Ой, бедняжка ты какая… Как же тебя угораздило? Хотя сам виноват, незачем в Трущобы ходить, когда темнеет. Не дурачок же, знаешь, какая там жизнь.

Она что-то еще говорила, но я проваливался в сон, и потому не скажу точно, о чем там было. Что-то про старика Раска и Фарри. Что-то про их планы… Не помню.

Когда хозяин теплиц вернулся домой, я уже смог выбраться из кровати и максимально привести себя в пригодный вид. Синяки под глазами и ссадины на лице было не скрыть, но хотя бы то, как болело тело, мне удалось спрятать.

Я встретил его за столом, неловко ковыряясь в тушеных овощах с жестким мясом бродуна. Старик пришел не один, что означало отсрочку моей экзекуции. Вместе с ним явился высокий, болезненного вида мужчина с татуированным лицом. Глаза незнакомца лихорадочно горели, и он постоянно двигал челюстью, отчего слышалось тихое похрустывание.

Меня незнакомец не удостоил даже взглядом, сразу уставившись на Шэлли. И взор этот был, как у покупателя скота на рынке. Мне сразу не понравился этот человек. Как, впрочем, и белокурой внучке Раска.

- Вот, - сказал старик, едва зима осталась за порогом, вместе со стряхнутым снегом. Он неловко стащил с себя тулуп, помог раздеться гостю, буравившему девушку взглядом.