Компас

Ибо за пределами Востока есть особый Восток, мечта путешественников былых времен, сон о жизни в колониях, грезы космополитов и обывателей, сходящих с парохода на причал. Приятно представлять себе, как юная девушка Сара, живущая в Шестнадцатом округе Парижа, у себя дома, вдали от морских берегов, мечтательно потягивается, выпустив из рук книгу и устремив взор в потолок, представляет, как она садится на корабль, идущий в Сайгон; что видела она в эти загадочные часы в комнате, куда, подобно вампиру, хочется пробраться, чтобы, приняв облик речной или морской чайки, сесть на деревянный бортик кровати, на квартердек пакетбота, убаюканного вечером где-то между Аденом и Цейлоном? Лоти[373] писал о Турции, Рембо об Абиссинии, Сегален[374] о Китае, их книги французы читают на пороге взрослой жизни, они формируют востоковедов по призванию и мечтателей, таких же как в «Сиддхартхе» Гессе или «Александрийском квартете» Даррелла[375], — ни у кого из нас нет веских причин, чтобы доводить дело до конца, в юности мы с такой же легкостью принимаем любой поворот судьбы, с какой иголка самодельного компаса из пробки находит нужное направление; Сара любила читать, учиться, мечтать и путешествовать — но что можно знать о путешествиях в семнадцать лет, тебя манит сам звук слова, манят географические названия, карты, а потом всю жизнь ты пытаешься отыскать в реальности свои детские иллюзии. Сегален из Бретани, Леве из Монбризона и Гессе из Вюртемберга мечтают и сами создают частицу мечты, как создавал до них Рембо, демон путешествий Рембо, похоже всю жизнь пытавшийся опутать себя цепями, чтобы не дать себе уехать, даже позволил ампутировать себе ногу,[376] чтобы быть уверенным, что больше не сдвинется с места, — но и с одной ногой он проделает тяжелейший маршрут Марсель — Арденны, туда и обратно, несмотря на страдания, которые его ужасная культя причиняла ему на ухабистых дорогах Франции, где во множестве несравненных рытвин он прятал стихи, взрывающиеся воспоминаниями при каждом обороте колеса, при каждом скрежете металла о металл, при каждом хриплом гудке, рвущемся паром в промозглый воздух. Боли, от которых умрет провидец с физиономией каторжника, оказались нестерпимы, и ему не помогут ни морфин, ни утешение религией; первый поэт Франции, человек дерзких выходок, от холмов Севера до таинственной Явы, угас 10 ноября 1891 года в больнице Непорочного зачатия в Марселе, около двух часов пополудни, без одной ноги и с огромной опухолью в паху. Сара жалела этого тридцатишестилетнего ребенка (прожившего на четыре года больше, чем Леве, оставившего сотни стихов, прошедшего еще больше километров и проведшего десять лет на Востоке), писавшего сестре с больничной койки: «Где вылазки в горы, конные походы, бульвары, пустыни, реки и моря? Начинается жизнь безногого калеки!»

Придется прибавить еще один том к нашему Великому Замыслу

О РРАЗЛИЧНЫХ ФОРРМАХ УМОПОМРРАЧЕНИЯ НА ВОСТОКЕ.

Том второй

ГАНГРЕНА & ТУБЕРКУЛЕЗ