Компас

Иногда мне кажется, что настала ночь и западный сумрак поглотил свет Востока. Что идея, ученость, упоение мыслью и эрудицией, вином Хайяма и Пессоа не устояли перед XX веком, что космополитическая конструкция мира продолжает строиться не на основе взаимной любви и мысли, а на основе насилия, с помощью инструментов, произведенных промышленным способом. Исламисты ведут борьбу против ислама. Соединенные Штаты, Европа воюют против другого в себе. Зачем извлекать из забвения Антона Рубинштейна и его цикл «Песни Мирзы Шафи»[636]. Зачем вспоминать о Фридрихе Боденштедте[637], о его «Тысяче и одном дне на Востоке» и его описании вечеров, проведенных вместе с азербайджанским поэтом Мирзой Шафи в Тифлисе, о пристрастиях к грузинскому вину, о его похвальных словах ночам Кавказа и персидской поэзии, о стихах, которые этот немец выкрикивал, когда, напившись, заплетающимися ногами бродил по улицам Тбилиси. Боденштедт — еще один забытый переводчик. Еще один путешественник. Но главное, еще один творец. Книга «Песен Мирзы Шафи» стала одним из успешных произведений «восточной» литературы в Германии XIX века. Как и музыкальная версия, сделанная Антоном Рубинштейном в России. Что толку вспоминать русских ориенталистов и их чудесные встречи с музыкой и литературой Центральной Азии. Надо иметь энергию Сары, чтобы постоянно перестраиваться, постоянно смотреть в лицо горю и болезни, настойчиво продолжать копаться в печалях мира, чтобы извлечь оттуда красоту или знание.